У бойца пошла кровь носом, а глаза закатились так, что на виду остались одни белки. Жук поймал парня, не дав ему грохнуться наземь.

— Тихо, Верн, — прошептал разведчик, аккуратно укладывая дрожащего арканца. — Мы тебя услышали, теперь просто отдыхай.

Клэйборну было жаль товарища-серобокого; у Лумиса начались проблемы с головой после того, как боец столкнулся с рожденным из варпа кошмаром в каюте № 31, ещё там, на орбите. Из-за пережитого ужаса парень превратился в косоглазое пугало и стал замечать вещи, которых больше никто не видел. Иногда он хихикал, разглядев эти штуковины, иногда ревел, как младенец, но последнее время по большей части кричал.

— Больно, — простонал Верн. — Каждый раз, как она со мной поговорит, голова чисто наизнанку выворачивается.

— Да я понимаю, но ты хорошо поработал, и она уже ушла, — утешил его Жук.

К несчастью для Лумиса, после случившегося он стал восприимчивым к вюрду и тем самым вытянул короткую соломинку, когда решалось, кто будет «разговаривать» с оставшейся вдалеке ведьмой. Боец превратился в психический вокс-приемник для внедренных арканцев, и это постепенно сжигало его.

— Каждый раз, когда она так делает, они видят меня, — Верн словно тисками обхватил запястье Клэйборна. — Видят меня прямо насквозь, и я знаю, что они хотят войти.

Жук повернулся к остальным.

— Он больше не выдержит.

— Ему и не придется, — отрывисто ответил Клинт Сандефур. — Парень исполнил свой долг, остальное зависит от нас.

Мужественно красивый арканский лейтенант обвел суровым взглядом бойцов, собравшихся в пустом бункере. Они находились глубоко в брюхе Диадемы, заметно ниже уровня реки; это было самое уединенное место комплекса, принадлежащего повстанцам, но не абсолютно безопасное. Конфедераты сходились здесь, только когда Верн начинал подергиваться, что означало свежие новости от ведьмы.

— Все вы слышали Лумиса, времени у нас немного, — продолжил Клинт, который командовал внедренной группой из восьми человек, «предавших» полковника Катлера и «вступивших в ряды» мятежников. Клэйборн признавал, что башка у него варит, но при этом лейтенант был хладнокровным ублюдком и слишком уж напирал на Имперское Кредо.

— День Искупления близок, и я не потерплю ошибок, — строго закончил Сандефур.

— Не очень-то близок для меня, лейтенант, — протянул Джейкоб Дикс. — Если б мы ещё месяцок позависали тут с этими ксенолюбами, я б купился на их Верхнюю Шнягу!

— Тогда я бы лично тебя расстрелял, рядовой Дикс, — совершенно серьезно ответил Клинт. — Мы уже пять месяцев в одной постели с врагами, поздно в них влюбляться.