– Но совсем раздета!

Под ее укоряющим взглядом он чуть не закричал от радости.

– А они мертвы, – сказала она. – Все, – добавила она, бросив взгляд на Сарла. – Идем… Нам нужно спасаться от огня.

Они быстро помчались, как мародеры, убегающие от рассвета. Она схватила Валик, остановилась у Ксонгиса, чтобы забрать себе Хоры – одну свободно лежащую, другую – привязанную к оперенной стреле. Акхеймион собрал ее вещи, накинул истлевший плащ ей на плечи. И они вместе, помедлив немного, бросились бежать по дымящемуся лесу.

Безумный сержант остался сидеть с седовласой головой Капитана в руках, раскачиваясь от смеха и поминая мертвых товарищей.

– Кьямпас! А? Кьямпас!

Ночь спустилась на землю. Только свет упрямых огней мерцал во двориках разрушенной Библиотеки.

Сидя на опаленной земле, напротив друг друга, они, разыскав мешочек Клирика, осторожно вывернули его наизнанку. Облизав пальцы, собрали остатки. Черный порошок собрался тонким серпом на подушечках пальцев. Действуя вне всякого здравомыслия, они протянули друг другу пальцы, положив их на языки.

Облегчение волной прокатилось по телу, оставив после себя головокружение и легкую тошноту.

Кирри. Благословенное кирри.

Соорудив высокий погребальный костер из обугленных веток, положили туда тело Правителя Нелюдей. И подожгли. И смотрели, как пламя карабкается по веткам, пока все тело не охватило ярким огнем. Потом забрались в освещенные огнем развалины Турели и спустились в абсолютную черноту Гробницы. Акхеймион произнес заклинание, отпирающее засовы, и дверь со скрипом отворилась, открывая взору подземные руины.

– Надо было сделать это раньше, – пробормотал он, и исходящий от него свет стал медленно гаснуть.

Мимара смотрела на него, обхватив себя за плечи. Ей вспомнился Кил-Ауджас.

– Я мог бы спасти хоть клочок своей бороды! – сказал он с горестной усмешкой.

Глубокой ночью они трудились при свете колдовского огня, разбитые от голода и жажды, которых не ощущали.

Нашли волшебную золотую кольчугу, легкую, как шелк, и прочную, как сталь. Шеара, назвал ее колдун, «Солнечная кожа», дар глубокой древности из школы Митраль. Мимара, сбросив свои лохмотья, надела ее прямо на голое тело. Кольчуга облегала талию и бедра, согревая, словно вторая кожа. Мимара сунула Хоры поглубже в сапоги, чтобы они не убили древнюю магию. Потом откопали бронзовый нож, покрытый рунами, которые мерцали, когда свет падал под определенным углом. Его Мимара тоже взяла, в дополнение к бедному Валику.

И наконец, показался золотой футляр из сновидений Акхеймиона.

– Сломан, – пробормотал старик с неким ужасом.