Кормежка в медсанбате была по фронтовой норме, зато четко по распорядку, три раза в день. Сюда поступали раненые из полковых медпунктов, а то и сразу с передовой. Экстренных, с кровопотерей или тяжелых оперировали сразу, транспортабельных отправляли в тыловые госпитали. На некоторое время задерживались легкораненые или контуженные, которые могли быстро вернуться в строй.

Немцы после госпиталя всегда возвращались в свой полк, в свою роту, и отпуска им были положены. У нас же после госпиталя военнослужащий редко попадал в свою часть – хорошо, если возвращался в свой род войск. Пехотинца могли направить к артиллеристам, там и необученные нужны – снаряды подносить.

Когда через несколько дней Виктору стало немного лучше, он начал выбираться из палатки на свежий воздух. Хоть палатка не госпитальная палата, воздух в ней все равно был пропитан запахами лекарств и крови.

Легкораненые собирались в курилке. Виктор не курил, но здесь было единственное место, где можно было послушать новости и услышать занятные истории.

В первый же день его попросили показать орден с осколком. О счастливом спасении в медсанбате уже знали, такие новости быстро разносятся. Но каждый хотел сам убедиться – не врут ли?

А через неделю Виктора навестил экипаж – полк был от медсанбата в двух километрах. Принесли ему в подарок банку тушенки и фляжку водки, поделились новостями.

– Ты выздоравливай, командир. Нам временно старшину дали с подбитой самоходки. Трусоват он, в атаке к танкам жмется, чтобы корпусом прикрыться. А у нас обзора никакого и стрелять нельзя.

Трусоватых в армии не любили. С теми, кто самовольно поле боя оставил, разговор короткий – под трибунал. Но были и трусоватые, прятавшиеся за спинами товарищей. На таких надежды в бою не было, а гибли они не реже других. Были и те, кого ненавидели, – стукачи и мародеры. Взять трофей из захваченной землянки или блиндажа в виде провизии – выпивки, консервов – это одно. Но находились и такие, кто снимал часы с убитых, кольца обручальные. А стукачи докладывали особисту, о чем говорят их товарищи.

Все было бы в медсанбате неплохо, но донимал холод – палатки были щелявые от возраста, от осколков. Внутри две «буржуйки» стояли, топилось почти круглосуточно, но все тепло изнутри выдувало ветром. По ночам уже было морозно, грязь, как бетон, схватывалась, но снега не было. Да и то сказать – начало ноября. В иные годы, как в сорок первом было, в это время уже снег лежал. Конечно, в палатке лучше, чем на моторном отделении самоходки, но хуже, чем в землянке.