Теперь смех разобрал Бессонова.

— А почему сержант, а не капитан? — выдавил он.

— Это мне папа объяснял. В Советском Союзе была только одна служба, сержант которой мог не обращать внимания на армейского майора или даже подполковника. Службы той нет давно, а ассоциации в крови сидят. Намертво. У всех постсоветских. И у казахов тоже. — Юринов сделал паузу, посмотрел на давящихся хохотом офицеров и закончил. — И капитана Вы бы мне не оставили. А лычки забирать — не комильфо будет.

Смех у майора как рукой сняло. С минуту он внимательно смотрел на Бориса, а потом слегка ошалевшим голосом произнес:

— Так ты, паршивец, еще и меня на звание развел?!

— Так точно, товарищ подполковник! — лихо козырнул старший сержант.

Офицеры закатились в новом приступе смеха.

2024 год

Узбекистан, правый берег Амударьи

Попасть в засаду в горах, на самом деле — проще простого. Достаточно только выскочить на очередном повороте серпантина из-за угла, и сразу уткнуться в ребристый ствол «Дегтярева-Шпагина-крупнокалиберного». А в пустыне? Оказывается, не намного сложнее, если дорога, перед спуском к реке пересекает полосу каменистых холмов. Даже не холмов, холмиков, но по сути, чем это отличается от предгорий? Хорошо хоть тормоза не подвели. Но все же джип чуть не перевернулся.

— Приехали, — сам себе сказал капитан.

— Это точно, — согласился Борис.

Андрей хотел было потихоньку сдать назад. Теплилась мысль, что бывают чудеса, и никто из двух десятков узбеков не услышал и, главное, не заметил нахальную машину.

Не бывает, однако, чудес. ДШК зашелся в хриплом вое, выплюнул короткую очередь. Жалобно заскрипели стойки кабины. Что-то посыпалось сверху. Урусов, вжавшийся в пол, поднял голову. Куска крыши как не бывало. Самая невезучая часть машины. В который раз туда прилетает....Зря астраханцы корячились, заплатки лепили.

— Убедительно, — согласился Юринов, проследив капитанский взгляд. — Думаю, самым лучшим вариантом будет поднять руки и выходить. Потому что если из моей головы сделать кабриолет, не уверен, что переживу.

— Вот и мне так кажется, — буркнул Урусов. — Пистоль заховай. Хай буде.

— Добже, пан ясный. — За долгое время, проведенное бок о бок, Юринов не только перестал удивляться, когда Урусов вставлял в речь фразы то по-украински, то по-польски, но и сам заразился этой привычкой.

— Эй, урус, выхады! — скомандовал пулеметчик.

— Что-то меня терзает стойкая дежявя. — Сказал Андрей, потихоньку вылезая из кабины. Еще неизвестно, как дитя пустыни отреагирует на резкое движение. А двенадцать и семь в упор лечится только ямой два на полтора.