– Может, – буркнул я. – Более того, правы в самом деле. Я их деятельность одобряю. В целом и общем. Но…

Я запнулся, он спросил почти враждебно:

– Что за «но»?

– В моем королевстве, – ответил я, – когда-то истребляли местные племена злых и жестоких людей, которые никак не хотели уживаться. Наши воины убивали мужчин, женщин, детей, а селения сжигали дотла… Так длилось сотни лет, но когда тех остались жалкие остатки, наши внезапно сжалились и, выделив побежденным некие резервации, дальше помогали им существовать, давали еду и одежду… Их уничтожаемую письменность начали собирать, записывать их языческие песни… Понимаешь?

Он покачал головой.

– Что-то чувствую, но не понимаю.

– Сейчас те из химер, – пояснил я, – что не в лесу или пещерах, а стараются ужиться среди людей, кажутся чем-то вроде… вроде калек! Что уже не воюют, а приползли, истекая кровью, к нам за помощью.

Он хмыкнул:

– Хороши калеки! Они сильнее нас.

– Но если хотят быть, – возразил я, – как мы, то, значит, не сильнее?

Он поморщился.

– Значит, у нас есть то, чего у них нет. Хотя и не знаю, что у нас лучше. И видят это они, а не мы. Тогда да, им можно покровительствовать. Кто выше нас – тех уничтожать, кто ниже – того защищать.

– Хорошая логика, – сказал я с завистью. – Простая, ясная. Завидую тебе, Фицрой. Ты такой цельный! Как скала из единого камня.

– Без вкраплений? – спросил он и расхохотался. – А я считал себя таким цветным и ярким!.. Ладно, если думаешь их как-то использовать, то они и под моей защитой. И не бреши, что еще не придумал!

– Не придумал, – сознался я. – Но, конечно, их возможности поставим себе на службу, иначе что я за политик?.. Но только о них никому! Я и тебе сказал только потому, что если окажемся где-то врозь, чтобы ты воспользовался ими как химерами, если прижмет.

Глаза его стали серьезными, он сказал негромко:

– Спасибо.

С двумя разведчиками он продолжал наблюдать за далеким кораблем весь день, вечер и даже ночью. С вечера тот отодвинулся от берега как можно дальше, чтобы только держать сушу в виду, и так торчал всю ночь, а с утра начал лениво ползать взад-вперед, опять же не приближаясь к берегу, но держа его под наблюдением.

Я собрал в своей комнате капитанов на последний для них инструктаж перед выходом в море. Явился даже Рундельштотт, давно отдохнувший, в какой-то мере отолстомордевший, вином от него пахнуло, почти как от Фицроя.