Граф вызвал охрану.
— Проводите дамочку до бухгалтерии, пусть ее быстро рассчитают и отведите за ворота, заберите пропуск.
Ошеломленный Граф остался один. Такой откровенной наглости, похоти и цинизма он еще не встречал. В кабинет постучали, вошла Чардынцева.
— Разрешите, Роман Сергеевич?
— Конечно, Наталья Борисовна, проходите.
Граф встал, вышел из-за стола и пододвинул кресло своему заму по финансам.
— Вы всегда такой вежливый и галантный мужчина, — покраснев, произнесла она, — спасибо вам за деятельное участие в моей судьбе.
— Вам спасибо, Наталья Борисовна, что не дали развалить Павлинскому институт до конца, — ответил он.
— Я, собственно, зашла вот по какому поводу — Павлинский внес в штатку изменения, положив зарплату своей секретарше на руки в сто тысяч рублей. Плюс неурочные, ночные и так далее. За три недели ее работы мы должны выплатить сто пятьдесят тысяч. Разве это правильно, Роман Сергеевич? У вас было пятьсот тысяч, а себе он сделал полтора миллиона.
— Еще какие-нибудь изменения он вносил в штатку?
— Нет, только себе и секретарше.
— Выплачивайте зарплату по моей старой штатке. Если потребуется, то объясните, что она не согласована с министерством обороны.
— Хорошо, Роман Сергеевич… Я тут новое штатное расписание подготовила. Посмотрите.
Он глянул и улыбнулся — в его графе стоял миллион, а в графе секретарши тридцать, а было двадцать пять.
— Оставляйте штатку. Я скину ее министру, пусть поставит хотя бы электронную подпись и прежнюю Павлинского принесите, пусть ее тоже министр посмотрит. И еще, Наталья Борисовна, хочу вас поругать немного — что же вы ни разу к нам с Катей домой не зашли? Коттедж Войтовича рядом с моим, а вы так и не решились. Все стеснения в сторону, это приказ, — с улыбкой произнес Граф.
— Я теперь человек полувоенный… разрешите выполнять?
— Выполняйте, мы еще не переехали в Академку окончательно, жду вас обоих вечерком сегодня за городом.
— Мы придем с Сашей, если работа позволит. Столько дел у него сейчас накопилось.
— Да, я знаю. Но все равно мы с Катей вас ждем.
Зашел Войтович.