Пострадавший воин, Рестави, много лет служил Джардиру верой и правдой. Его броня была пропитана кровью. Лиша пыталась осмотреть его рану, но он бешено вырывался.

– Придержи его, – велела Лиша тоном дама’тинг, привыкшей к повиновению. – Он дергается и не дает мне работать.

Джардир подчинился, взяв Рестави за плечи и прижав к земле. Воин заглянул в глаза Джардира широко распахнутыми безумными глазами.

– Я готов, Избавитель! – крикнул он. – Благослови меня и отправь по пустынной дороге!

– Что он говорит? – спросила Лиша, разрезав плотное одеяние и отбросив раздробленные керамические плашки. Оценив размер раны, она выругалась.

– Говорит, что его душа готова отправиться на Небеса, и просит благословить его на быструю смерть.

– Даже не вздумай, – отрезала Лиша. – Скажи, что душа его, может быть, и готова, но не тело.

«Как же она похожа на Пар’чина», – подумал Джардир и испытал прилив тоски по старому другу. Рестави явно умирает, но целительница-северянка не отпустит его так легко. Это достойно уважения, и если он убьет даль’шарума, несмотря на ее протесты, то нанесет ей непростительное оскорбление.

Джардир обхватил лицо Рестави ладонями и заглянул ему в глаза.

– Ты – Копье Избавителя! Ты отправишься по пустынной дороге не раньше, чем я прикажу. Откройся боли и не шевелись.

Рестави содрогнулся, но кивнул и замер, глубоко дыша. Лиша с удивлением посмотрела на воина, отпихнула Джардира и занялась делом.

– Пусть стена щитов идет дальше, – приказал Джардир Хасику. – Я останусь с госпожой, пока она лечит Рестави.

– Зачем? – удивился Хасик. – Он больше не возьмет в руки копье, даже если выживет.

– Откуда нам с тобой это знать? – возразил Джардир. – Это инэвера. Я не стану мешать своей нареченной, как не стал бы мешать дама’тинг.

Копья Избавителя окружили Лишу и Рестави, хотя в этом не было нужды. Рожер прикрыл их звуковым щитом, и алагай не смели приблизиться.

– Можно переносить, – наконец заявила Лиша. – Я остановила кровотечение, но для операции нужны нормальный стол и хорошее освещение.

– Он поправится и сможет сражаться? – спросил Джардир.

– Он жив. Разве этого мало?

Джардир нахмурился, осторожно подбирая слова:

– Если он не сможет сражаться, то наверняка покончит с собой.