Аррен смотрел на сухую темную пасть – исток Сухой Реки, пыльный зев страшной горы, то самое место, где эта мертвая душа, зарываясь в землю, во тьму, вновь рождалась на свет мертвой. Чудовищным показалось это ему, и он сказал хрипло, борясь с удушающей дурнотой:

– Пусть эта дыра закроется!

– Она непременно закроется! – откликнулся Гед. Подошел и встал с ним рядом. Свет, исходящий от его рук и лица, потоками хлынул на землю, словно звезда упала в эту бесконечную ночь. Прямо перед ним был сухой источник – страшный, широко разверстый зев. Там не было видно ничего, кроме пустоты, и невозможно было определить, насколько велика его глубина. Там не было ничего, что мог бы выхватить из темноты свет, что мог бы увидеть человеческий глаз. Это была черная бездна, сама пустота, где не было ничего – ни света ни тьмы, ни жизни ни смерти. Это был путь в ничто.

Гед, вскинув в торжественном магическом жесте руки, заговорил словами Истинной Речи.

Аррен по-прежнему держал Коба за руку; слепой своей свободной рукой оперся о камень. Оба застыли в неподвижности, очарованные силой Великого Заклятия.

Все мастерство, обретенное за долгую жизнь, всю силу своей неистовой души вкладывал Гед в это заклятие, пытаясь закрыть брешь в ткани мироздания. И, повинуясь голосу его и жестам, скалы мучительно содрогнулись и начали сдвигаться, пытаясь вновь стать единым целым. Это почти произошло, когда исходивший от Геда свет начал вдруг меркнуть, умирать, затухать на лице его и руках и даже посох почти перестал светиться: осталось лишь слабое мерцание волшебного огонька на самом его конце. При свете этого огонька Аррен увидел, что края страшной пасти почти сомкнулись.

Слепой руками ощутил движение камней и скал, почувствовал, что края двери смыкаются, и понял, что искусство его и сила сдают свои позиции, что он уже почти побежден… И, громко вскрикнув: «Нет!» – он вырвался из рук Аррена, рванулся вперед и сжал Геда в слепых своих могучих объятиях. Повалив его на землю, Коб стиснул пальцы у него на горле.

Аррен взмахнул мечом Серриадха и сильным точным ударом отсек покрытую всклокоченными седыми волосами голову Коба.

Как живая душа обладает весом своего тела в мире мертвых, так и тень меча Серриадха обладала остротой своего клинка. Огромная рана открылась на шее врага: меч рассек ему шейные позвонки. Хлынула черная кровь, и слабый свет, исходивший от меча, поблескивал на ее маслянистой поверхности.

Но разве можно убить мертвого? Коб давно уже, долгие годы, был мертв. И рана сомкнулась, как чудовищная пасть, проглотив исходивший из нее поток крови. Слепец встал. Он показался Аррену вдруг очень высоким; он шарил вокруг своими длинными руками в поисках юноши, и лицо его подергивалось от злобы и ненависти: он как будто только сейчас понял, кто его настоящий враг и соперник.