– Чего я предпочитаю здесь нетути, я заехала купить хлеба, а все остальное у меня с собой – в сумке.

И женщина хлопнула по кожаному дорожному мешку, который болтался с одной стороны седла, однако ван Гульц заметил, что с другой стороны в мешке находились отнюдь не пироги.

Желая смутить быструю на язык матушку, он обошел жеребца и похлопал по второй половине пожитков.

– А что у вас тут, матушка? – спросил он.

– Оборонительные приспособления. В дороге всякое может случиться.

– Держу пари – уже случалось! – сказал Винзель, спускаясь к остальным. – И что вы делали, матушка, когда вам преграждали дорогу?

– А что я могу делать? – пожала плечами матушка. – Я начинаю наставлять несчастных, ведь прожила уже немало и многое повидала.

– И лихие люди слышат ваши призывы?

– Кто не дурак, тот слышит, – ответила женщина.

– А для дураков там припасен арбалет, – добавил ван Гульц.

– Арбалет для другого, – сказал матушка. – А для дурака и кинжала хватит.

– Хозяин, поди сюда! – крикнул лейтенант Рубенс и трактирщик немедленно выскочил на крыльцо.

– Какого хлеба вам надобно, матушка? – спросило офицер.

– Ну, пусть несут свежего – мне не важно какая мука – ржаная или пшеничная. Я свежее люблю.

– Из свежего – пышки, госпожа, – поклонился хозяин, понимая, что к этой простой женщине преклонных лет, господа офицеры прониклись уважением.

– Вот их и неси.

– Сию минуту…

Трактирщик убежал и вскоре вернулся с высокой стопкой горячих пышек.

– О! – обрадовалась матушка. – Я все беру!

Она собралась достать кошелек, но лейтенант Рубенс ее остановил.