– Интересно почему лошадь не взяли, – сказал ван Гульц.

– Тоже не понима. Так-то всего обчистили – оружия при нем не было, кошелька также. А еще пояс украден, должно дорогой был.

– Да, этот пояс я видел, – подтвердил ван Гульц. – Грабители вполне могли на него позариться.

– А вы, прошу прощения, когда здесь проезжали?

– Часа три назад.

– И ничего особенного не замечали?

Ван Гульц вспомнил рев мула где-то в бору, а еще четверку каких-то бродяг с мулами, стоявших на обочине – он тогда проскакал мимо них с дюжиной кавалеристов.

– Нет, не могу ничего такого припомнить, иначе я бы заметил.

– Наверняка бы заметили.

– Все, я вам больше не нужен?

– Так точно, ваше благородие, извините, что задержали.

– Ничего, старшина, я же понимаю. И дайте мне человека, которому можно передать вещи погибшего.

– Конечно, ваше благородие, сейчас я кого-нибудь назначу.

107

По давно заведенный привычке, Зена проснулась рано. Выглянула в окно, потом выдернула из щели в полу один из кинжалов, которым стопорила дверь на ночь и накинув теплую кофту, спустилась на первый этаж и вышла на улицу по нужде.

Восход еще только только намечался, по земле стелился холодный туман, но во дворе уже трудился работник, подбирая поленья посуше, чтобы растопить печку. Увидев постоялицу, он, как человек воспитанный, ничего сразу не сказал и заговорил с Зеной, лишь когда она возвращалась.

– Доброе утро, госпожа. Желаете дозоревать или вам настою принести с ягодами?

– А какие у вас ягоды?