Жозе прыгнула в узкий проход и ловко начала карабкаться по лабиринту вентиляции. Два изгиба, два поворота и вот она — свобода. Преграда пройдена, можно перемещаться. Выход был так близко и так дорого обошелся.

Она одна не может выполнить миссию, теперь ей все равно придется попытаться найти других сестер. Но она знала, что сделает все, для достижения цели. А еще она знала, что Длинный не переживет это конгресс.

Глава 21 Все грани таланта

Глава 21

Все грани таланта

Другим проще — так Старшая думала. Они должны лишь играть роль прислуги — претворяться на публике. Ей же приходилось пресмыкаться перед хозяином по-настоящему. Остальные являлись диверсантами под прикрытием — она же стала слугой.

Но в этом положении находились и несомненные плюсы — например, отсутствие необходимости следить за своим подопечным. Не выдать ее, прежде всего, оказалось в его собственных интересах, поэтому они беспрепятственно проходили досмотр за досмотром — ни на одном из них ее даже не проверили толком. Все семь уровней безопасности она прошла без сучка без задоринки, не вызывая к себе абсолютно никаких подозрений. Только это и сглаживало все остальные унизительные моменты. А их было предостаточно.

Да, они всю свою жизнь являлись пленниками. Да, они постоянно претворялись, что беспрекословно подчиняются своим хозяевам. Да, они привыкли быть рабами. Но восстание перевернуло в их душах все вверх дном. Они сражались против того, чтобы навечно оставаться слугами. Они победили, чтобы никогда не пресмыкаться и никому не подчиняться. Но даже несмотря на все свои победы, они вынуждены возвращаться к тому, чего хотели избежать. К тому, что ненавидели и презирали больше всего на свете.

Да это совсем другое, шпион — это не слуга. Однако все внутри, хоть и понимало, что так надо, но всеми фибрами души протестовало против этого. Благо, что тело было идеально приучено к подчинению и делало все необходимое еще до того, как подключался мозг. Только это и спасало от неминуемого срыва и дальнейшего раскрытия.

Уже на корабле Старшая начала дико ненавидеть музыканта даже больше, чем всю остальную его расу. Нет, он не издевался над ней, не мучал, не заставлял делать что-то неприятное. Он всего лишь навсего с ней играл. Да-да — она для него стала лишь новой игрушкой, новым любимцем, новой вещью, новой декорацией или украшением — всем вместе взятым.

Сразу после обустройства в номере он начал ее изучать. Наверное, именно так, какие-то двадцать пять лет назад, ее сверстники садились изучать новый гаджет, только что принесенный из магазина — интересовались всем, даже теми функциями, которыми и не планировали пользоваться никогда в жизни.