— Что случилось? — взволновался Борода.

— Случилось? Я всё провалил, доверив пленного Шведову. Олег изначально не доверял этому человеку и направил с нами, чтобы проверить в деле. И вот, как только коснулось серьёзных вопросов, Анатоль исчезает вместе с пленным.

— Он бежал?

— Нет. Слушай как было дело. Поймали беглеца, и я отсылаю с ним Шведова, подобно тебе с мешком в Риналь. Сам иду на разведку Семнана с целью прикончить там одного опасного нам человека или, если удастся, взять языка из высокопоставленных лиц асмаилитов. И бац. Попадаю в засаду. Меня берут под белые руки, препровождают в темницу, но предо мной как в страшном сне является тот самый пленник, которого связанным я три дня назад отправил в Рахин вместе с Анатолем. Представляешь облом увидеть гада на свободе, в обществе единомышленников, указывающим на меня пальцем, как на шпиона. Поневоле задумаешься.

— Из твоего рассказа не следует, что Анатолий нас предал.

— Не спорю… и буду рад ошибиться. Унося ноги из Семнана, я не имел возможности узнать судьбу Анатолия. Но смотря на странные обстоятельства бегства пленника, нам следует организовать спасение. И даже не ради его жизни, что само по себе ценно, то хотя бы всё выяснить. К сожалению, у меня сейчас связаны руки договором с Риналем, но я не успокоюсь пока не верну Анатоля, и тем более, если он действительно предал.

Кстати, где мой мешок?

— Да здесь, в палатке, — сделал удивлённую физиономию Борода.

— Не вижу.

Борода усмехнулся над своей предусмотрительностью.

— Да прикопал я его здесь. Никто и не заметил.

— Ну, тогда доставай.

Борода быстренько раскидал кучу вещей, громоздящуюся ещё с момента установки палатки, загнул край расстеленного на земле покрывала и, подняв дернину, извлёк из неглубокой ямки не безызвестную козью шкуру — точнее набитый землёй и золотом мех. Ярослав осмотрел завязки, найдя вплетённые в них волосы не разорванными и восковые печати целыми. Тихо молвил:

— Не вскрывал?

Борода обиженно дёрнул плечами.

— Очень надо… Сказал не открывать, я не открывал.

— Верно… — примирительным тоном молвил Ярослав, — но узнаю, что обманул, прибью.

Развязал сыромятные ремни, горстью извлёк на свет землю вперемешку с золотыми долями.

Борода ахнул, шёпотом просвистел:

— Золото! — и затем ещё тише, — так и знал, что ты прикарманил стоящее, а ведь ничего не сказал. Думал, кину.