— А хрен тебя знает, за такую сумму любой маму родную удавит. Не то, что семью бросит.

Борода зло огрызнулся:

— Не что я нехристь!

— Давай выгребай, будешь считать. Золотишко чужое и его надлежит вернуть. Иначе нам не поздоровиться. И только в том случае, если владельцы расщедрятся, кое–что перепадёт.

— А нам это надо? — саркастически спросил Борис, делая вполне определённый намёк.

— Подумай, Борис. — Вкрадчиво разъяснял Ярослав. — Как семнанец грузил золотишко в колесницу, видели сотни глаз, и связать концы с концами — легко. Ренегат пойман — скрывать это мы не можем. Да и не станем. Значит золото у нас. Поди докажи, что он его спрятал…

Борода напирал:

— Сказать, мол, в глаза не видели… Спрятал золото ренегат, а мы не при делах…

— Вот, если бы действительно не при делах, то и упёрлись. Идите все на фиг… А раз золотишко у нас, то и запираться не будем, иначе рано или поздно всплывёт. А какой удар по репутации — воры!

— Да, хоть отсыпь по горсти!

— Ну это не грех, отсыплем, когда сосчитаем. А расщедрятся горожане, подкинут на чай, и всё в порядке, и мы при деньгах.

Когда собрали все золотые доли до единой, сосчитали, уложили в подходящую кожаную суму. Ярослав крикнул посыльного, приказав немедленно вызвать пританов, а денщикам прибраться в палатке.

* * *

Спустя пару часов, когда Ярослав помылся, побрился и надел свой лучший наряд — голубой плащ и пурпурную тунику. Опоясался рубиновым мечём, а на ноги надел изящные сандалии Коэна Чала, которые каким–то чудом сохранились за время бегства из Семнана, привязанными к поручням колесницы. И был готов отбыть на ужин к Анастагору. Появились представители города. Несколько достойных мужей в возрасте, в скромной холщевой одежде по здешним меркам вполне приличной. К этому времени Ярослав переправил в палатку и второй мешок, присовокупя к возвращаемым и небольшую часть его самых приметных вещиц. Создавая впечатление целостности добычи. Конечно, горожане поймут — часть золота он прикарманил, но останутся довольны, возвратом и, пожалуй, станут благодарить. Таким образом, он прикрывал своё грязное дело, одновременно имея шанс прослыть щедрым и честным человеком. Во всяком случае, считал справедливым рассчитывать на комиссионные, за труды по сохранению для граждан Рахина ценностей, но иного способа получить часть, кроме как присвоить, не имел. Рахинцы люди строгих правил, благодарность в их среде, редко может выходить за рамки мелких сумм. Хотя по традиции обязательна.

Он предварительно выложил на столе золото, женские украшения и обратился к вошедшим с такими словами: