Но и он, — продолжал соображать Милов, уже приближаясь к бараку, — он тоже ведь в этом деле не профессионал, во всяком случае, насколько я могу вспомнить, он деловой, но не мокрушник, не утюг, это я его сгоряча так обозвал. Может, ему и на самом деле будет легче разойтись добром?»

Тут же он сам усмехнулся собственному прекраснодушию. Нет, на это плохой расчет. Его совесть мучить не станет. Наоборот. Тем более, что практически все это он может сделать безнаказанно. Здесь, похоже, технетами не очень дорожат — да и что дорожить, если они всего лишь техническое устройство?

Милов уже подошел к своему бараку, но входить не стал, а остановился неподалеку от входа — встал так, чтобы слабая лампочка над дверью освещала его: решил облегчить злоумышленнику выполнение его задачи, вернее — первой ее части. При таком мнимом везении уголовник даже расслабится слегка — это тоже свою роль сыграет. Ага, вот и он — легок на помине…

Действительно, темная фигура сформировалась в десятке метров от Милова и стала неторопливо приближаться — видимо, тот пытался различить, кто же это торчит на свежем воздухе в ожидании вечерней заправки. Пытался, но еще не узнал.

«Ладно, — подумал Милов, — напарника у тебя нет, и это очень хорошо, ты даже не представляешь, давний мой дружок, как это для меня хорошо, а для тебя, враг ты мой нахальный, наоборот, очень и очень плохо… Ну, иди, иди сюда, приятель, тебе же хочется и на этот раз поизмываться… А я — видишь, я уже заметил тебя и испугался, — я отойду немного в сторону, как бы заранее отступая. Шажок в сторону, еще шажок… И для экономии времени — в том направлении, где, в нескольких сотнях метров лежит в тайничке мое средство связи».

Шофер на этот раз не стал задевать его ни ногой, ни локтем. Но, приблизившись вплотную, лишь склонился к уху, продолжая усмехаться так, словно собирался рассказать какой-то сальный анекдот. И проговорил негромко — так, чтобы одному только Милову услышать, обдав при этом весьма ощутимым запахом хорошей заправки:

— Отойдем-ка в сторонку — потолкуем…

Что-то странное почудилось Милову в интонации водителя: какая-то эмоциональная нотка, что ли, вообще-то технетам не свойственная. И это было любопытно. Тем не менее, Милов постарался не проявить ни малейшей заинтересованности.

— Не положено, — ответил он так, как и полагалось сказать технету, знающему, что через несколько минут последует вечерний торжественный ритуал.

— Мы раз-два. Не пожалеешь.

Милов пожал плечами. Движение это, как он успел давно заметить, было свойственно технетам не в меньшей степени, чем людям.