Сейчас обострённое чутьё демона угадывало даже то, чего не замечало магическое зрение. Не было ни перьев, ни боли, ни огня – она уже была демоном, но внутри, там, куда пришёл, наплевав на все расчёты и планы, Юрген Вольф. Преданный, отчаявшийся, готовый защищать до последнего вздоха тех, за кого в ответе. Верный Юрген.

Как легко было бы справиться с фон Штеером – к нему Сима готовилась, его жизнь изучила по документам до мельчайших деталей. Но посмотрел в глаза призрак верного Юргена – и она словно в зеркало глянула. На свою жизнь, на забытую гордость, на преданную верность, на забвение, которым заплатили за подвиг её девчатам…

Ещё несколько дней назад сумела бы противостоять Юргену Серафима Зиновьева – бросила бы фашисту в лицо, что была война, а на войне случается «принимать сложные решения». Не дала бы она чужому мертвецу обвинить родного покойника – погибшего военного мага Виктора Потёмкина – о мёртвых или хорошо, или ничего. Но воскресший Витя бежал от неё по полю к магическому расчёту, ударив Гречиным в спину готового сдаться Отто фон Штеера.

Так и её он ударил – в самую ахиллесову пяту – своей фальшивой смертью, которую она оплакала, и воскрешением, за которое так хотела и не могла простить.

– Полетели, фройляйн Ангел, – зашептал ей на ухо Юрген. – Мы разорвём с тобой всех их к чёрту! Свиней, что бросили твоих и моих людей умирать, и плевать, на каком языке они говорят! Они будут мочиться в постель, эти трусливые генералы, ожидая, когда мы прилетим за ними. Зря, что ли, мы с тобой прошли через эту проклятую формулу? Расправляй крылья, фройляйн Ангел!

Сима невольно потянулась за ним, незнакомым, чужим, но – никогда не предававшим своих. Он обещал возмездие, свободу…

Гнев, который, казалось, Сима сумела оставить в Кармановском болоте, схоронить в Сашиной могиле, – вспыхнул с новой силой. Серафима раскинула руки и закричала, слыша, как голос превращается в рык. Крылья распахнулись, трепеща на лёгком ветерке. Мир вокруг заполнился фиолетовым и багровым. Магия смерти полыхала в ней высоким костром, и Сима не хотела сдержать её.

Она вдохнула полной грудью, готовая взмыть вверх.

– Убей его – и вернёшь себе гордость, имя, свободу! – шепнул с восторгом возвращающийся к жизни Юрген.

– Его? Виктора?

* * *

– Надо бить, Александр Евгеньевич! – кричал Виктор, пытаясь прорваться к наводчику. – Вот-вот демоном станет! Я почувствовал там – Вольф это уже, а не она! У Серафимы двадцать по последней магометрии. Завладеет фашист её силами – мы демона на тридцать семь – тридцать восемь единиц по Риману получим! Надсущность! Бить надо, бить, о, проклятье! Огонь, мать вашу, огонь! Александр Евгеньевич, струсил?! Бей!