Дега рванул дверцу. Она открылась, и на землю тяжело сползло тело крупного мужчины с разрубленным (кажется, саперной лопаткой) лицом.

И я узнал это лицо.

И Дега узнал, с испугом оглянулся на меня.

Папахен.

На оглушившее меня потрясение реальность отозвалась гулким взрывом.

Эпилог

Эпилог

Мы похоронили моего отца в березовой рощице неподалеку от Белого озера.

Прочитав молитву, отступил от могилы настоятель Монастыря отец Федор и разрешающе кивнул ребятам – Деге, Егорше и Гураму, ожидавшим с лопатами в стороне.

Застучали по крышке гроба мерзлые комки земли.

Через несколько минут над могилой воздвигся крест из ровных и белых березовых стволов.

Дега молча встал рядом. Положил руку мне на плечо. Это хорошо, что он догадался так сделать, мне стало легче, когда я ощутил тепло его ладони.

Вот бы еще Ветка оказалась сейчас со мной.

Но Ветка и Макс лежали на койках нашего лазарета, и неотрывно находился при них строгий и хмурый Семион Семионович. А значит, все с ними будет хорошо.

И совсем не важно, как дальше сложится у меня с ней, с моей Веткой. Да и с Максом – не важно, как сложится… Неосязаемые и неразрывные нити, связывающие нас, никуда уже не денутся. Вот это важно.

– А я мамку свою сюда привезу, в Монастырь, – тихо проговорил вдруг Дега. – Может, еще кого из наших, гагаринских, прихвачу. Я с отцом Федором уже обговорил все…

Я не ответил ему, только кивнул.

– Ты, Умник… не очень-то… – сказал еще мне мой кореш. – Не думай всякое. Ты ведь не виноват.

Я снова ничего не ответил. Я же знал, что виноват…

И постепенно вокруг могилы становилось все свободнее и свободнее. И наконец рука Деги соскользнула с моего плеча, ободряюще хлопнув напоследок.