— И как вы вышли на нас? Отсюда да Камня достаточно далеко.

— Мне указали примерный район и назвали фамилию Ветров.

— Откуда вы узнали эту фамилию. Точнее откуда агент в Камне узнал эту фамилию?

— Ветров освобождал захваченных в городе заложников. Он назвал себя. Часть заложников спряталась в городе. Отсюда и всплыла фамилия. Немцы её тоже наверняка знают, поскольку по городу опять прошла волна арестов.

— Хорошо, — принял решение Потанин. — Посадим вас пока под арест. Недельку посидите, а там видно будет, к стенке вас ставить или как. И думайте, чем можете подтвердить свои слова. Через недельку допросим с пристрастием.

— Пленного увести, посадить под арест, — распорядился Потанин, высунувшись из землянки. — Прошу на выход, — обернулся он захваченному капитану.

— Не дёргайся, схлопочешь пулю, — навёл пистолет Белов. — Руки на затылок.

Новиков вышел с заложенными за голову руками, охрана сразу подобралась, взяв арестованного на прицел. Белов вышел следом, проинструктировал начальника охраны лагеря. Поместили задержанного к двум немецким офицерам, от которых отказался Ветров. Больше было некуда, не рыть же для капитана отдельные хоромы. Яшу Флеймана, знавшему немецкий, Белов приказал посадить у вентиляции землянки, чтобы тот послушал, о чём говорят. И на каком языке. Охрану землянки усилили, выставив дополнительно часового в замаскированном окопе.

На свою беду Новиков немецкий знал. Он очень удивился и обиделся, что его посадили с немцами. В первый момент даже опешил, когда его втолкнули в землянку к немцам и закрыли толстую дверь. Сразу воцарилась темень. Только через дверные щели чуть было что-то видно. Стоял туалетный запах. По-маленькому немцы ходили в ведро, по большому выводили в туалет. Капитан присмотрелся. Четыре лежака в два яруса, метр перед входом. Лейтенант сидел справа, оберлейтенант слева.

— Капитан Новиков, — представился агент по-немецки.

Немцы сразу вскочили:

— Оберлейтенант Кунц! Лейтенант Хартман!

— Вольно, не до церемоний. Куда можно сесть?

— Садитесь вот сюда, герр капитан, — освободил лейтенант ему место, — я переберусь наверх.

Новиков устроился на лежаке, сколоченном из досок. Он вполне мог представить себя на нарах, но никак не в такой компании.

— Давно здесь сидите?

— Четвёртые сутки. Русские диверсанты взяли нас в плен, — пояснил Кунц. — Дали чем-то по башке, потом привели в чувство, допросили и доставили сюда. Очнулись уже под замком. Советский майор поговорил с нами один раз, кормят три раза, по большой нужде выводят в туалет. Подтираться дают мох, бумаги у них в лесу нет. Вода в крынке, отлить — ведро. Надеемся, что наши нас освободят. Что стало с моей ротой не знаю. Очевидно уничтожена. Мы из первой роты гренадёрского батальона. Нас сняли с эшелона и отправили на уничтожение партизан. Диверсанты подорвали колонну, половину батальона уничтожили сразу. Вторую, очевидно добили четыре дня назад, когда мы остатками батальона сунулись в лес.