– Ага. Как собаки похожи хвостами и лапами.

– Хватит! – Молот стукнул по стене. Прутья тревожно загудели. – Ляля не дал мне пройти, и я убил обоих. Они были тебе дороги? Нет. Потом тебя спасли те люди в фургоне. Что ты про них знаешь? Только то, что они хотели показать тебе. И все.

– Они были добры ко мне.

Молот снова стукнул по прутьям.

– К кому-то они наверняка были злы. Не бывает белого и черного, ты же знаешь. Ты сам соткан из всех оттенков серого. Они просто оказались не в том месте и не в то время. Нелепая случайность.

– Ну да… – протянул Морхольд. – А по рабам ты саданул кувалдой только из милосердия, избавив тех от страданий рабской доли? И самих летунов?

– Какие мы благородные, только посмотрите! А сам радовался, когда я пришел и убил ее братьев!

Молот ткнул пальцем в Дочь Зимы. Та отпрянула, зашипев и показав зубы, точь в-точь дикая кошка.

– Черт с тобой, – Морхольд сплюнул, – говори о деле, хватит трепать языком.

Молот довольно кивнул.

– Наконец-то… Я не лермонтовский демон, не Воланд или еще кто-то из литературных героев сгоревшего мира. Простой его житель, такой же, как и ты. И мне нужна твоя помощь. Так ты сможешь отдать свой долг.

– Неужели?

– Да. Ты забрал мою любимую женщину. Единственную, кто любила меня всю свою жизнь. Но из-за тебя я увидел ее. Она мне нужна. Такая женщина мне подходит.

Молот кивнул на Дочь Зимы. Та сверкнула злющими глазищами, вцепившись в прутья руками:

– Я тебе горло перегрызу, дай только добраться, урод!

– Закрой рот, женщина! – грохотнул Молот. – Я тебе уже говорил.

– Совет да любовь прямо, – присвистнул Морхольд. – С первой половиной долга все ясно. А вторая? Ты хочешь выбраться отсюда с моей помощью?

– Да. – Молот кивнул. – Точнее, с помощью твоей ящерицы. Она пригодится в самом начале.

– Как?

Тот усмехнулся. И сотворил… нет, не чудо. Что-то большее.