Спорить Василий не стал. А вот что не нравилось Морхольду, так это его блеснувшие глаза. Как будто, шельма, что-то задумал. Вот только что?

Он забрал у краснодарца карту, здраво рассудив, что ему она куда нужнее. Разложил, наплевав на капли воды, пригляделся. Надо же, здесь даже занесены новые водоемы и водоемчики, вон, синей шариковой ручкой. И как только паста полностью не высохла? Итак, перед Энемом немало новых озерец и даже целое болото. Хотя болото стоит попробовать обойти, если получится. Расстояние не очень большое. Но хотелось добраться ближе на лодке, что и говорить.

Он поднял голову вовремя, понимая, что с Василием что-то не так. Того клонило на штурвал, и недаром. Поди попробуй править, когда из шеи торчит зазубренное острие. Морхольд оглянулся, ища опасность, и выругался. Ну как они не заметили подобравшейся то ли лодки, то ли вообще почти индейского долбленого каноэ? Туман… да. Туман. Тут он стлался высоко, в нем они и подобрались.

Морхольд пригнулся, одновременно ведя лодку и одной рукой начав стрелять в сторону носато-масочных дикарей-капп. Местные выродки нравились ему так же, как и самарские. То есть, только в одном виде: мертвыми.

До конца вырулить не получилось. Лодку повело боком, туман разошелся, внезапно обнажив берег и торчащие из него обломки каких-то опор. Морхольд только и успел, что сгруппироваться, подтянуть АК и ухватить Жуть за шкирку.

Лодку ударило в скулу борта, развернув и подняв на дыбы. Когда Морхольд полетел вперед, мелькнула мысль: а как с баллонами? Ответ пришел – прилетел – сам, гулко ударившись о землю рядом. Морхольда впечатало в надвинувшуюся землю, приложило хорошо, с душой. До темноты в глазах и отключившегося сознания.

* * *

Он пришел в себя сразу, от воплей Жути, скачущей рядом. Схватил автомат и перекувырнулся назад. Точнее, попробовал перекувырнуться. Его сломало сразу, выжгло сознание вспыхнувшей в спине болью. Морхольд крякнул, чувствуя, что может второй раз ухнуть в темноту, и свалился на бок. Но оружия не выпустил.

Потому что каппы уже были на берегу. И мало в них оставалось человеческого.

Приземистые, с коряво расставленными ногами, в каких-то лохмотьях, с теми самыми масками, сделанными из чего попало. В одной он не без труда узнал выгнутую над пламенем пластиковую «полторашку», оклеенную металлизированной тканью, с наплавленной маской для глаз и набитой внутри тряпками. Противогаз, блин, первобытный. Свой он нацепил, хотя и с трудом.

Три твари, прячась за корпусом лодки, камнями и несколькими толстыми заиленными бревнами, обходили его с разных сторон. А он и встать-то не мог при всем желании.