Светлый фон
– Леший, – один из его напарников толкнул того в бок, – нам бы не задерживаться. Бригада скоро до Анапы дойдет, шеф разозлится, если сильно задержимся.

– Тебе перед ним отвечать, а? – «Плащ» озлился. – Ты чего поперек батьки лезешь, щенок? Закрой рот и следи давай за этими.

– Тебе перед ним отвечать, а? – «Плащ» озлился. – Ты чего поперек батьки лезешь, щенок? Закрой рот и следи давай за этими.

Тот замолчал.

Тот замолчал.

Чолокян, зажимая простреленное предплечье, загораживал жену.

Чолокян, зажимая простреленное предплечье, загораживал жену.

– Лошадей забирай, – буркнул, глядя на бандитов, – жену не трогай. Расскажу про тайник, если надо.

– Лошадей забирай, – буркнул, глядя на бандитов, – жену не трогай. Расскажу про тайник, если надо.

– Ты и так расскажешь, – пообещал «плащ», – как миленький.

– Ты и так расскажешь, – пообещал «плащ», – как миленький.

– Что творите! – Монах Евдоким встал, держа в руке распятие. – Люди, придите в себя! Довольно смертей!

– Что творите! – Монах Евдоким встал, держа в руке распятие. – Люди, придите в себя! Довольно смертей!

– Сядь, отец святой! – «Плащ» махнул автоматом. – Сядь, не доводи до греха! Все здесь?

– Сядь, отец святой! – «Плащ» махнул автоматом. – Сядь, не доводи до греха! Все здесь?

Люди, человек десять, сидели у бочек. Только брошенный мальчишка дрожал в стороне, потный, бледный. Косился на лежавшего в стороне одноглазого и молча плакал. «Плащ», стараясь держаться от него подальше, подошел к стонущему «мягкому».

Люди, человек десять, сидели у бочек. Только брошенный мальчишка дрожал в стороне, потный, бледный. Косился на лежавшего в стороне одноглазого и молча плакал. «Плащ», стараясь держаться от него подальше, подошел к стонущему «мягкому».

– Эй, ты, – пнул того в бок, – все здесь, нет?

– Эй, ты, – пнул того в бок, – все здесь, нет?

– Больно, – проплакал Саша. – Господи, как больно!