Он метал громы и молнии, а помощники трусливо сгрудились в стадо, пережидая ужасающий шторм. Но Йелад никак не мог остановиться.

– Я объясню вам, кто устраивает заварухи. Это чертов Кенна! Хитрый тихоня... Ну хорошо!.. Хорошо, посмотрим, кто кого, посмотрим. Я отпускаю все тормоза. Вы слышали?! Тупые недоразвитые ошметки дерьмовых недоносков... Вот кого я имею.

Лишь после многих, многих "Да, сэр..." и "Простите, сэр..." он остыл настолько, что смог, скрежеща зубами, отдавать осмысленные приказания. В сложившемся цейтноте ему нужен был мандат доверия. И не просто, а исторического значения.

Команды головорезов и экипажи избирательных участков были удвоены, численность подкупленных избирателей почти утроена. Готовые восстать, ждали приказа включиться в предвыборную борьбу "мертвые души". Этот резерв вызывался лишь при финальном подсчете голосов.

Денег у тирана Йелада хватало. Чего емунехватало – это организованности. После стольких лет постоянных побед он затребовал слишком малочисленную, как оказалось, команду для управления ходом выборов. Теперь он приказал удесятерить силы. И вся эта толпа, разом ринувшись в работу, смешалась, как бывает в велосипедном "заломе", образовав кучу-малу.

Но самая скверная вещь произошла еще раньше, на следующий после собрания вечер. Меньше чем за сорок восемь земных часов до выборов.

* * *

Рашид спокойно наблюдал со стороны, как Кенна выплывает на большую уличную трибуну. Глаза Рашида скользили по собравшимся. Он удостоверился, что его ребята работают, мельтеша в необъятной толпе. Событие снимали все службы новостей планеты. Даже прикормыши Йелада были тут как тут, лишь только просочились сведения о предстоящем через несколько часов выступлении Кенны с речью о том, что Дьюсаблу грозит застой экономики. Репортеры позабыли о боссах, кому они должны сохранять верность, обезумев от самого пьянящего из ароматов – запаха политической бойни.

Кенна занял свое место. Раздался гром рукоплесканий, организованных "группой скандирования". Солон скромно раскланялся и вяло поднял руку, улыбаясь и прося прекратить овацию:

– Стоп, стоп. Я не заслужил такого изъявления любви.

Парни из "группы скандирования" снова нажали на педаль, лишь только толпа начала думать, что пора перестать рукоплескать. Овации стали еще громче. Рашид терзал ладоши толпы минут тридцать, а затем жестом приказал, чтобы овации пошли на убыль.

Кенна, улыбаясь, поблагодарил всех за такое неожиданное выражение поддержки, а затем состроил на лице маску печальной мудрости. Он кратко обрисовал свою карьеру на поприще служения народу, не забыв упомянуть ни одной из тяжких схваток за интересы общества; потом признался, что ошеломлен трудностями ведения нынешней кампании. Он уже в летах, сказал Кенна, и осознал, что не в силах нести груз обязанностей, который на него возложит имя... должность тирана.