— Смотри-ка, — заговорил другой насмешливо, — еще и брыкается. Ну точь-в-точь, как наши. Чур я тогда второй.

— Да пошли вы! — выкрикнула Марена. — Я лучше себе язык откушу, чем позволю кому-то из вас до меня дотронуться!

Марена не была камируттом, но долгая жизнь с представителем этой расы и совместный ребенок сильно изменили ее характер. Она переняла тяжелый темперамент камируттов, хотя проявляла его крайне редко, лишь в случаях, когда ее охватывали сильные эмоции. Она никогда не испытывала столь сильных негативных чувств, как сейчас: ненависть и страх, страх не за себя, а за дочь.

— Ну и нрав, — заговорил другой. Голос его был холодный и устрашающий, как и вид помятого лица. — Нет, до камирутток ей, как до Куроврахоса вплавь. — Он молниеносно выхватил длинный нож и вонзил женщине в живот. Она открыла рот, из которого полилась струйка крови, захрипела, согнувшись пополам, и упала на спину, опрокинув за собой свою дочь, все еще держа ее за руку. Девочка закричала, дети вокруг заплакали еще сильнее, а взрослые ошеломленно прижали ко рту ладони, подавляя крик.

— Да что же вы делаете, ироды! — пронзительно закричала одна из бабулек.

— А ну заткнулись! — рявкнул главный. — Хотите разделить с ней судьбу?

— Только и можете, что женщин и детей бить, импотенты, — выкрикнул из толпы детский голос, который и слов-то таких не должен был знать.

— Кто… кто это сказал? — Тот, что с противным голосом, просто закипел от гнева. Для камирутта сомнение в его силе, неважно какой, было очень сильным оскорблением.

— Не надо, — зашептал старушечий голос. — Иолай, они же тебя убьют.

— Они всех убьют, — по-детски бесстрашно сказал мальчик, выходя из толпы позади тела убитой. — Так зачем доставлять им удовольствие и самим подставлять шеи?

— Ах ты мелкий ублюдок…

— Ты свою висюльку между ног так же называешь? — усмехнулся светловолосый мальчик. Он всегда сначала делал, а потому уже задумывался о последствиях, и то, лишь в тех случаях, когда они наступали..

— Иолай, перестань! Прошу, — обратилась бабушка к грозному подходящему камирутту, — он всего лишь ребенок, он не хотел. Он не понимает, что говорит.

Сильный удар кулаком в лицо отбросил старушку и она притихла, распластавшись на земле. Иолай хотел подбежать к ней, но не успел, удар ногой выбил у него из легких воздух, он упал и скрючился, хватаясь за живот. Глаза тут же защипало, но он заставил слезы высохнуть прежде, чем их кто-то увидит.

— Я… — еле заговорил он. — Я был прав… Вы даже ребенка… кха-кха… не можете победить в честном бою.

— Выродок! — вновь взревел противный голос. — Да как ты смеешь, человечье отродье! Весь такой крутой? Я покажу тебе, с кем ты связался.