— Солдаты, кто же еще? Революционеры не стали бы с ней возиться.

— Не факт, — помотал я головой. — Нерос мог приказать ее схватить целой и невредимой.

— Нерос?! — неожиданно воскликнули в голос Верон и Иолай.

— Ну да, это его настоящее имя, насколько я знаю. А что?

Иолай, выпучив глаза, посмотрел на Верона так, словно впервые того видел, а каменное лицо гераклида, казалось, просто взорвалось от разрывающего его резонанса.

— Но это же…

— Я знаю! — отрывисто перебил киборга Верон.

— А я вот не знаю, мне кто-нибудь объяснит? — спросил я, переводя взгляд с одного на другого.

— Откуда ты знаешь Нероса? — спросил спустя пару минут Верон, немного успокоившись, хотя в голосе все еще слышались нотки тревоги, граничащей с плохо скрываемым потрясением.

— Помните, я говорил, что встречался в жизни лишь с двумя гераклидами, не считая Верона?

— Да.

— Так вот, Нерос и был первым.

— Но ты ведь говорил, что убил его, — сказал Иолай, нахмурившись, будто уловил меня в неправде. Если бы он только знал…

— Я тоже думал, что убил, но он оказался живучее, чем я думал.

Верон и Иолай снова замолчали. Иолай то и дело посматривал на гераклида, словно ожидая его реакции. Когда якобы погиб отец Верона, Иолая еще и на свете не было, поэтому он его не знал, однако, судя по всему, камирутт рассказывал своему другу больше, чем от него можно было ожидать. Верон не то, чтобы скрытный, просто в большинстве случаев предпочитает слушать, а не говорить, даже если и хочет вставить слово-два. По крайней мере, именно такое у меня сложилось о нем впечатление. Видимо, наедине с киборгом он ведет себя иначе, а может, он просто раньше был посговорчивее.

Тишину все же прервал Верон:

— Так что все же случилось между вами?

— Ну, скажем так, как-то раз они с его дружком поймали меня, чтобы провести эксперименты. Он, видите ли, решил, что умнее всех тех, кто пытался разгадать тайну моего бессмертия до него. Даже умнее меня. Но ошибся.

— Что случилось потом?

Конечно, я мог рассказать им все в подробностях, что со мной делали, и какой Нерос на самом деле больной на голову, стремящийся в вечной жизни, но Верон это должен был понимать и так, видя, на что тот пошел только ради одной мести. Если это не показатель, тогда я не знаю что.