Он закашлялся и я дал ему воды, заранее подготовленной на такой случай. Мы с остальными менялись каждый час, хотя Иолай так и рвался постоянно самому сидеть у постели друга и дожидаться его пробуждения, однако кораблем более-менее мог управлять только он, а я лишь следить за тем, чтобы в нас не влетел какой-нибудь метеорит или космический мусор, да ответить, если кто-то решит вдруг с нами связаться. Нет, управлять кораблем я тоже мог, но лучше было не рисковать. Мара же вообще заявила, что боится штурвала как огня.

— Понятно, — сказал Верон, утолив жажду. — Значит, мне теперь тоже придется до конца жизни принимать эти препараты.

— Зависит от тебя.

— В смысле?

— Ты можешь продолжить исследования отца, — сказал я, отчего у гераклида его черные глаза полезли на лоб. — Можешь даже улучшить этот препарат и сделать так, чтобы его можно было принять раз и насовсем. Ну или что-то в этом духе.

— Я же в этом ничего не смыслю. Да и где теперь что искать?

— Нерос тоже не понимал в свое время, потому и связался с тем виросусом Гонсалом, а когда тот умер, забрал все его записи и использовал их.

— Даже если и так, — проронил Верон задумчиво, — мы все равно не знаем, где эти записи.

— Не ты разве говорил, что Нерос завещал половину своего состояния тебе, а вторую половину какой-то левой компании? Узнай, что это за компания и кто стоит во главе. Я учить тебя что ли должен?

— Да, ты прав, — подумав, ответил Верон уже тверже.

Как иногда сложно бывает с детьми. Они маленькие и глупые, всюду им нужно дать подсказку и пнуть под зад. С возрастом становится более очевидна глупость тех, кто младше. И своя собственная тоже. Мне немногим меньше трех тысяч лет, так что для меня все вокруг глупые дети, считающие себя взрослыми и ведущие себя соответственно, но мало у кого получается. Тот же Нерос затаил на меня детскую обиду за то, что я вырвался из его западни и отомстил ему.

Когда Верон наконец пришел в себя, мы собрались в конференц-зале, что прямо за командной рубкой и обменялись историями. Я рассказал то, что произошло, когда я улетел с Неросом, опуская, конечно, то, что по большей части все происходящее моя вина, а также встречу с Богом, чтобы не сойти за сумасшедшего, а тот белобрысый, судя по всему, специально так себя и вел, чтобы рассказа о нем звучал нелепицей и бредом наркомана. Верон же рассказал о своем злоключении и о том, что Костун умер во время взрыва, так как он не успел прорваться сквозь толпу солдат. Хотя в его рассказе я и обнаружил некоторые несостыковки, говорить об этом вслух не стал — у всех нас есть свои скелеты в шкафу, и лучше бы их не тревожить.