Приглушенные вопли стали громче.

— Челси! — кричал папа. — Я… не дурачусь. Останови их, иначе попадешь в беду.

Из его глаз сочились слезы. Нос был весь в соплях. Он задергался. Треугольники на его руке вот-вот собирались вылупиться.

— Папа, сам Бог желает, чтобы они вышли. Зачем мне их останавливать?

— Затем, что я умру, маленькая сучка! — Папа тяжело дышал. Его глаза то открывались, то закрывались. — Пожалуйста, Челси! О боже, как больно! Они кричат у меня в голове! Пожалуйста, останови их!

Одна из личинок папы, наконец, вышла на свободу. Он громко закричал. Наверное, просто не понимал, что это такое. Ведь очень скоро он окажется на небесах. Всякий, кто действительно верил, что окажется на небесах, должен быть просто счастлив умереть. Ведь чем дольше они жили, тем больше у них возможностей совершить какой-нибудь грех и потом оказаться в аду. Челси не понимала, почему люди молились Богу, чтобы остаться в живых. В этом не было никакого смысла.

Он с трудом вдохнул и хотел снова крикнуть, но девочке это надоело, и она опять запихнула ему в рот футболку.

— Я люблю тебя, папочка, — сказала она. — Передай Иисусу от меня привет.

Несколько секунд спустя папины крики прекратились.

Челси обошла вокруг, собрала маленьких личинок и запустила в машину. Она хотела убедиться, что им теперь тепло и ничто не угрожает.

КУКОЛЬНАЯ МАМА

Бернадетт кричала так, что изо рта то и дело вылетали капли крови. Толстые стенки капсулы приглушали вопли, но по настоянию Маргарет микрофоны комнаты передавали звуки без искажений.

Раз они обрекли Бернадетт Смит на смерть, Маргарет сделала все, чтобы никто не забывал об этом до последней секунды.

Здесь были Дью, Кларенс и Дэниел Чэпмен — с камерой высокого разрешения. Две камеры, встроенные в капсулу, тоже фиксировали весь процесс, но Дэн захватил еще одну на тот случай, если им понадобится отснять что-то особенное. Дью просила, чтобы Перри тоже пришел, но тот отказался.

Всего час назад Доуси рассказал Маргарет, что произойдет. Она не удивилась, что он не захотел участвовать.

— Итак, девять тридцать семь утра, — сказала Монтойя. — Треугольники начинают двигаться.

Она с ужасом наблюдала, как треугольники — теперь это уже были пирамидки с дюйм высотой — начали скакать вверх-вниз под кожей Бернадетт.

— Господи Иисусе, — проговорил Дью.

— Смотри и не вздумай отвернуться, — прошептала Маргарет.

Вопли Бернадетт стали громче.