– Отец, можно я в передний кожух винта? – спросил в наушниках Оспак хвостовой стрелок.

Он приходился старшине не сыном, а троюродным племянником свояка. Очень неробкий и сообразительный мальчонка.

– Бей, сынок!

Хвостовое орудие «Слогтре» было двухвершковой спаркой. Попал только один из снарядов, но и того оказалось достаточно, чтобы разнести винт в куски вместе с кожухом и половиной крыла. Каким-то чудом лётной смекалки, водителю сперва удалось удержать три четверти бронелёта в воздухе, но и ему не было под силу отменить законы мистерии шафранного дракона: потеряв часть динамической подъёмной силы и часть тяги, машина скользнула вниз. Вспахав тёмный в лунном свете сырой прибрежный песок, «Сула» остановилась и медленно перевернулась.

Скорее всего, последнему тетракопосу не стоило напоминать Кольбейновым ватажникам о своём существовании – они и так о нём не забыли бы. Тем не менее, к рёву двигателей «Слогтре» прибавился новый и неприятный звук в сочетании с дрожью – как будто кто-то пытался продолбиться снаружи отбойным молотком.

– В нас стреляют! – по своему обыкновению, поделился очевидным Магни-Грим.

Как раз в вёрткости, тетракопос мог и потягаться с аспидопланом. То есть мог бы, кабы не тянул за собой аэростат.

– Оспак, передний кожух, один выстрел! – приказал Кольбейн.

Этот бронелёт не только ткнулся носом в покрытие дороги, что шла вдоль берега реки, но даже разломился пополам. Убрав тягу ходовых и, как на цыпочки, встав на подъёмные, старшина круто повернул аспидоплан. На аэростате успели отдать буксирный конец, из-под странно угловатой формы что-то посыпалось в Атур.

– Балласт сбрасывают! Ветер хотят поймать – вон гутанские камни! – Самбор протянул руку вправо.

На обоих берегах Атура действительно смутно белела пара изваяний воинов в стародавних остроконечных шлемах, и аэростат точно сносило на запад – он уже почти поравнялся с последним сбитым тетракопосом. Вдобавок, на вершине одной из соседних гор заморгал огонёк светового телеграфа – наверняка дозорный.

– Магни-Грим, очередь, да стволом веди быстро, чтоб его в куски не порвать! – велел Кольбейн.

– Бы-ы-ыстро, – отозвался свояк, поворачивая пулемётную полусферу.

– Брп-брп-брп-брп-брп! – протрещал пулемёт, не быстрее и не медленнее, чем обычно.

– Что за удотень? – возмутился Самбор.

Поморянин был и не в меру разговорчив, и чересчур горяч, но его возмущение в данном случае было, на беду, совершенно обоснованно: вместо того, чтобы устремиться к земле с пропоротой оболочкой, проклятый кирпичный аэростат продолжал как ни в чём не бывало подниматься.