Или, наоборот, еще далеко не все. Он жив, немного побит, но жив. Его держат на мушке, но подобное случалось не раз. Шевелиться не хочется, он устал, голоден, тело слегка побаливает, немного сильнее, чем в прошлые разы, но это все еще в рамках допустимого. Он смотрел, как капли крови, вытекающей из разбитого носа, падают на пол и собираются в аккуратную лужицу. Всеми силами Джейсон старался выбросить из головы навязчивую мысль, что «с него, пожалуй, хватит».

Нужно воспрянуть духом, разозлиться, вскочить, выбить у солдата оружие и перестрелять остальных, пока те не успели среагировать.

Нет, не получится. Оружие не стреляет в его руках. Просто вскочить, а там действовать по обстановке. В этом случае он наверняка схлопочет пулю, хотя кто знает.

Так, вернемся на начало. Он жив, и если богу это угодно, как сказал бы Преподобный Теодор, то он даст ему возможность выбраться, вот только когда. Что-то должно произойти. Непременно. Сейчас.

Коммуникатор солдата пискнул.

– Рядовой три пять семь один на связи.

Так.

– Отконвоировать в камеру?

Уже лучше.

– Никак нет, сэр. Никак не оглох, сэр. Так точно сэр.

«Неужели Теодор был прав?»

– Подъем! Руки вытянуть.

Хоэртон встал с пола и попытался стереть кровь с лица.

– Руки вытянуть, я сказал!

Джейсон повиновался.

– Шагом марш, до конца коридора! Руки не опускать! Роджер, выпусти нас! Приказ сержанта Матуса. Рядовой два нуля семь три и рядовой четыре один восемь один за мной.

Вчетвером они дошли до моста, служащего единственным выходом из арсенала. Двери открылись. Турели никак не среагировали. Спасибо, Роджер. Дальше по мосту. Через мастерские. Что-то грохочет в глубине базы. Выстрелы? Нет, не может быть. Причина, по которой здесь могут стрелять, идет сейчас под конвоем, уронив голову на грудь, и помышляет о побеге.

Хоэртон прислушался.

– Что-то происходит, солдат? – спросил он.

– Молчать! Меня ты не обдуришь, – фыркнул рядовой, шедший впереди него.