– Когда-то ты хотел убить меня.

– Это война, Хоэртон, – произнес сержант тихо. – Ничего личного.

Он вдруг понял, что у Джейсона к нему тоже нет ничего личного. И для него это уже далеко не война, а лишь желание выжить. Хоэртон уйдет сейчас, ничего не сказав.

Джейсон ударил по кнопке. Ворота, ведущие во второй шлюзовой отсек, поползли кверху.

За ними ждал коридор в полсотни метров, ведущий к следующему шлюзу. Танк не спеша покатил дальше. Хоэртон сопровождал его, находясь немного выше, отделенный стеной, состоящей из толстого стекла на две трети, если считать от потолка.

– О чем ты там думал, Хоэртон? – спросил сержант.

– Ни о чем, – отмахнулся Джейсон.

– В какой-то момент мне показалось, что ты действительно хочешь слинять.

– Тебе показалось.

– Да ладно, Хоэртон. Я знал, что ты человек чести.

– Я просто хотел тебя попугать.

– Ха, тебя могли сожрать там, пока ты тянул время, так что не рассказывай мне сказки. Ты хотел сбежать, но вспомнил, что в военной академии тебя учили не только стрелять…

В этот момент в коридор, по которому двигался танк, влетел демон, он сделал круг и, почувствовав угрозу, решил убраться. Матус заметил его и вдавил гашетку. Демон ринулся наутек, пролетев у самого окна, которое отделяло Хоэртона от сержанта. Пулеметная очередь, преследующая чудовище, раскрошила облицовку стены и потолка, срезала несколько светильников и вынесла то самое окно. Хоэртон под градом пуль кинулся на пол.

– Я не учился в академии, – успел произнести он, прижимаясь к стене и закрывая голову руками в попытке уберечься от дождя стеклянных осколков.

Оборудование, непонятного назначения, расположенное вдоль противоположной стены в мгновение превратилось в искрящиеся обломки.

– Матус! – заорал Джейсон, пытаясь перекричать грохот разрушений. – Матус, черт тебя дери! Прекрати палить по мне!

Пулемет тут же заглох. Повисла тишина.

– Хоэртон, – спросил Пол растерянно, – ты жив там?

– Вроде, – выдохнул Джейсон, поднимаясь и стряхивая стекла с одежды.

– Шустрый гад. Я никак не мог попасть в него, – попытался оправдаться Матус. – Кстати, раньше они не боялись, а этот прямо струсил.