– Говоря строго биологически, – нет, но сравнение удачное. – Вейл подошел к одному партиалу, проверяя трубочки и провода, соединявшие его с аппаратом на потолке. – Они не растения, но в совокупности образуют сад, который я старательно обрабатываю, чтобы собирать урожай, поддерживающий выживание человеческого вида.

– Феромон! – догадалась Кира.

– Официально он именуется Частицей-223, но я привык называть его Амброзией, – Вейл улыбнулся. – Пищей жизни.

– Вы не можете так поступать, – услышала Кира свой голос.

– Почему же это не могу?

– Нет, можете, конечно, но… мы знали, что это возможно, но… это неправильно.

– Расскажи это тысячам спасенных людей, и еще сотням, спасенным только в этом году, – улыбка Вейла погасла, и лицо стало торжественным. – Десять и две тысячи – это по двести спасенных жизней на каждого. Все бы были такими щедрыми!

– Но… они же рабы, – не могла смириться Кира. – Хуже, чем рабы, они… люди, низведенные до состояния «сада».

– Не люди, – твердо ответил Вейл. – Вещи. Живые вещи, да, но человек использовал живых существ как орудия с первого же проблеска своего сознания. Куст в природе – просто куст, но в человеческих руках он превращается в изгородь: стену, защищающую нас. Ягоды становятся чернилами и красителями, грибы – лекарствами. Коровы дают молоко, мясо и кожу, лошади тянут плуги и повозки. Вы сами использовали лошадей, чтобы пересечь ядовитые пустоши, – уверен, добровольно они бы на такую работу не согласились.

– Это другое дело, – возразила Кира.

– Ничуть! – отмахнулся Вейл. – Животные, по крайней мере, – естественная часть мира. Лошади существуют сегодня, потому что миллионы лет естественного отбора не смогли прикончить их, – они заработали свое право на жизнь. Партиалы же были выращены в лабораториях, созданы человеком для своих нужд. Они подобны… арбузу без семечек или устойчивой к болезням пшенице. И пусть их человеческие лица тебя не обманывают.

– Дело не в лицах, – запальчиво бросила Кира, – а в сознании! Как можно говорить с кем-то и не считать его полноценным человеком?!

– В конце концов, даже компьютеры могут говорить, – равнодушно пожал плечами Вейл. – Это никоим образом не делает их людьми.

Кира затрясла головой, зажмуриваясь от гнева и бессилия, испытывая такое отвращение, что едва могла думать.

– Вы должны освободить их.

– А что потом? – Вейл широко развел руки, словно охватывая не просто лабораторию, а весь Заповедник, может быть, даже целый мир. – Нам следует вернуться к состоянию, в каком живете вы? Бессмысленно тратить время на судорожные поиски лекарства, которое невозможно найти? Наблюдать, как в муках умирают тысячи детей? И все ради того, чтобы десять партиалов – десять врагов, поднявших восстание и убивавших нас, – не дай бог, не пострадали?