«Не важно, – подумала она. – Тому, что делают с теми несчастными в подвале, нет оправданий. Если бы эти родители знали, как страдают живые, дышащие, разумные существа, радовались бы они так при виде лекарства? Приняли бы его?» Ей хотелось рассказать им, поведать всю правду, но она застыла, будто замороженная.

Вейл закончил приготовления к инъекции и повернулся к родителям, жестами попросив их выйти в коридор.

– Пожалуйста, – тихо сказал он, – нам нужно на минутку уединиться с вашим ребенком.

Глаза матери расширились от ужаса.

– С ним все будет в порядке?

– Не беспокойтесь, – заверил ее Вейл, – это займет буквально минуту. – Люди явно не хотели покидать малыша, но доверяли доктору и после еще одной мягкой просьбы вышли за дверь, бросив озадаченный взгляд на Киру. Вейл закрыл за ними дверь и, держа шприц в руках, повернулся – не к ребенку, к Кире, протягивая ей лекарство, словно дар.

– Я говорил тебе, что управляю этими людьми, даруя им то, чего они хотят, – напомнил он. – А теперь делаю то же самое с тобой. Возьми его.

– Я не хочу вашего лекарства, – бросила Кира.

– А я предлагаю тебе не лекарство, – спокойно сказал Вейл. – Я предлагаю тебе выбор: жизнь или смерть? Ты этого хочешь, так ведь? Решать за каждого, что добро, а что зло, что допустимо, а что непоправимо. – Он подошел ближе и снова протянул ей шприц, неся его, будто чашу Грааля. – Порой помощь одному означает ущерб другому. Нам это не нравится, но мы вынуждены это делать, потому что альтернатива еще хуже. Я взял десять жизней, чтобы спасти две тысячи: как мне кажется, ни одно государство не могло и надеяться на лучшее соотношение. У нас нет преступности, мы не испытываем ни нищеты, ни страданий, за исключением тех десяти. И меня. – Он снова протянул ей шприц. – Если ты уверена, что лучше знаешь, сколько стоит одна жизнь или другая, если чувствуешь себя вправе решать, кому жить, а кому умереть, то сделай это. Спаси этого младенца или приговори его к смерти.

– Но это несправедливо.

– Когда выбор делаю я, это так же несправедливо, – резко возразил Вейл. – Но его все равно приходится делать.

Кира посмотрела на шприц, потом – на хнычущего ребенка, на дверь, за которой ждали родители.

– Они узнают, – хрипло прошептала она. – Узнают, что я выбрала.

– Конечно. А ты что, думаешь, твой выбор как-то зависит от того, кто о нем узнает? Мораль работает иначе.

– Я так не говорила.

– Так выбирай.

Кира снова уперлась взглядом в пол.

– Зачем же вы отослали их, если они все равно узнают?

– Чтобы их крики не мешали нашей дискуссии, – объяснил Вейл. – Делай свой выбор.