– Та кровать, – услышала я ее голос.

Негромкий хлопок. На пол упало что-то металлическое. Я зажала себе рот рукой и прижалась к стене. Он стрелял. Это был выстрел.

Меня хотели убить.

Еще один негромкий хлопок. И еще.

– Нужно убираться, – раздался молодой голос из-под капюшона. В темноте было не разглядеть лица.

Он прошел мимо моей кровати, на которой я не так давно лежала, и открыл окно, с легкостью забрался на подоконник и спрыгнул с него вниз.

И похоже, его совсем не волновало, что мы сейчас находились на пятом этаже. Да и я могла поспорить, что он точно остался жив, другого не дано.

Почему они не проверили результат своей работы, я не поняла, но из-за этой оплошности мне повезло остаться в живых.

Медсестра закрыла окно и, даже не взглянув в стороны моей койки, спокойно вышла из палаты. Я сидела, скрючившись, под чужой кроватью и боялась вылезать. Вдруг они решат вернуться? Зачем они собирались меня убить? Ведь мне только удалось вернуться из Академии, и я просто физически не успела никому досадить или навредить!

Всю ночь я сидела на холодном полу, боясь сомкнуть глаза. Но под утро сон все же овладел мной, и я задремала.

Проснувшись от шагов медсестры, делающей утренний обход, я встрепенулась и вылезла из-под кровати. Мышцы ужасно затекли, ноги и руки с трудом разгибались, но вместо того, чтобы размяться, я проскользнула под одеяло и успела притвориться спящей ровно в тот момент, как дверь в палату открылась. Женщина щелкнула выключателем. Загорелся свет.

– Меряй температуру, – она всунула мне градусник под мышку и вышла из палаты.

После завтрака я побежала сломя голову к телефонам. Мамин номер.

– Мам, привет. Забери меня отсюда, пожалуйста. Прошу тебя, – забормотала я в трубку.

– Пока тебя не выпишут, я не могу, – раздался мамин голос в телефоне.

– Ты не понимаешь, что здесь твориться. Да и я себя уже хорошо чувствую. Пожалуйста, я очень хочу домой.

– Я сегодня к тебе приеду, и мы все обсудим.

Мама повесила трубку. Я прислонилась к стене, пытаясь придумать аргументы, которые заставят ее забрать меня отсюда. В голову, кроме: «Мам, меня тут пытались убить», – ничего не лезло, а рассказывать ей об Академии не входило в мои планы. Пришлось ни с чем вернуться в комнату.

Одеяло было в трех дырках, пули прошили даже матрас. Я содрогнулась, представив, что произошло бы со мной, если бы я не проснулась.

Вскоре приехала мама. Я пыталась разжалобить ее, даже зарыдала в голос. На глаза действительно навернулись слезы, но не из-за того, что она не хочет меня забирать, а из-за беспомощности.