Но этого мало. Если не защититься намного надежнее, чем сейчас, рано или поздно Инэвера или кто-нибудь еще отравит его либо убьет в постели.

– Я буду переживать за тебя. – Шамавах словно прочла его мысли. – За тебя и все семейство теперь, когда мы должны покинуть Дворец зеркал.

– В ближайшие месяцы тебе лучше заботиться о себе, – ответил Аббан. – Я смогу постоять и за себя, и за наших женщин.

– А за сыновей?

Аббан стоял перед зеркалом и поправлял тюрбан, затем глубоко вздохнул и потянулся за костылем.

– Это труднее, – признал он. – Но разберемся постепенно, по делу зараз. Сейчас тебе нужно успеть к каравану.

Проводив жену и землепашцев, Аббан захромал во дворец Ахмана. Дом герцога Идона был самым внушительным и надежным строением в Даре Эверама, хотя казался карликовым по сравнению с дворцами Копья Пустыни. Сам Аббан владел в Красии хоромами попросторнее, – правда, они маскировались под ветхие склады и стояли в бедняцких районах.

Когда город взяли, Дамаджи и дама заняли самые роскошные здания, а шарумы расхватали, что осталось. Аббану выделили убогое жилье в беднейшем и самом отдаленном округе – в этом здании даже не удалось подобающим образом разместить всех жен, дочерей и слуг. Его шатер на новом базаре и то был пышнее.

Аббан быстро разрешил затруднение, переселил всех во Дворец зеркал, а сам тишком скупил землю в своем нищем округе. Рабы трудились денно и нощно – сооружали по периметру потайной туннель. Он зальет фундамент для наружной стены, материалы уже приготовлены. К тому времени как люди смекнут, что происходит, стена вырастет и защитит его от назойливых посторонних глаз, хотя и они бы увидели только квадратный дом без намека на роскошь внутри.

Правда, стена – ничто без воинов-караульных. Аббан не был воином, однако знал им цену. У него имелось много крепких чинов-рабов, но они бы не справились с настоящими шарумами. Если не подготовиться, Дамаджи отберут новый дворец, как только уляжется последний кирпич.

В залах дворца шар’дама ка было полным-полно дама и дама’тинг, а шарумы непрестанно маршировали, охраняли каждый проход и дверь. Даль’тинг, одетые в черное, сновали с подносами и чистым постельным бельем. Потупив взор и преувеличив свою хромоту Аббан мерно застучал костылем по пышному ковру.

«Кажись слабее, чем есть», – учил Чабин, и Аббан хорошо усвоил урок. Нога, искалеченная десятки лет назад, и вполовину не докучала ему так, как он преподносил – даже Ахману. Хватило бы обычной трости, но с костылем он выглядел намного беспомощнее. Большинство встречных, как и задумывалось, отводили глаза, чтобы не выказать отвращения.