Знакомое Лише герцогство исчезло и вряд ли вернется, даже если красийцев удастся изгнать.

«Надлежащий прием» свелся к тому, что чуть ли не каждый селянин кланялся и расшаркивался перед кортежем, а в гостинице остался только персонал. Притом что тысячи местных бежали от красийского нашествия, сбиваясь в отряды, которые заполонили деревни и города севернее и восточнее Дара Эверама, было очевидно, что еще больше людей осталось или же их изловили и вернули. В одном Каджитоне проживали сотни тесийцев. Райзонская земля была плодородна, и численность населения выше, чем во всех герцогствах, вместе взятых.

Они выехали на городскую площадь, и Лиша увидела в центре высокий столб, на нем обмякла женщина, подвешенная за скованные запястья. Она была мертва, а следы на голом теле и мелкие камни, разбросанные вокруг, объяснили причину. Столб венчала табличка с единственным словом, начертанным красийской вязью, но Лиша обошлась без переводчика, поскольку начиталась подобного в Эведжахе.

«Прелюбодейка».

Головная боль вспыхнула вновь, и Лиша испугалась, что ее вырвет прямо в карете. Она порылась в карманах фартука, вынула корешок с пригоршней листьев и бросила в рот, не потрудившись сварить нечто аппетитное. Во рту стало горько, но желудок успокоился. Не стоит показывать слабость красийцам.

Они остановились, и дети усыпали цветочными лепестками дорогу от кареты до гостиницы, будто и не было невдалеке гниющего трупа.

«Дети ко всему приспосабливаются», – говаривала Вруна, и Лиша по опыту знала, что она права, но никакому ребенку нельзя привыкать к подобному.

Их ждал местный дама, по виду будто вытесанный из могучего дуба, со стального цвета бородой и аспидными глазами. Каваль, глава процессии, натянул вожжи и спрыгнул с коня, продемонстрировав ловкость, неожиданную для его седин. Он поклонился дама, они обменялись парой слов. Духовное лицо отвесило легкий поклон, когда из кареты вышла Лиша.

– Значит, это и есть северная ведьма, которая окрутила шар’дама ка, – пробормотало оно по-красийски Кавалю.

Аромат лепестков не заглушил смрада смерти, и боль вкупе с яростью возбудили в Лише кровожадность. Он вздумал судить и ее? Лише стоило колоссальных усилий не выхватить нож и не вонзить нахалу в горло.

Вместо этого она вперила в него царственный взгляд, перенятый у Инэверы.

– Северная ведьма понимает тебя, дама, – возвестила она. – Как тебя зовут, чтобы я передала Ахману твои приветственные слова?

Тот потрясенно вытаращился. Красийские незамужние женщины говорили, только когда их спрашивали, и не посмели бы взять такой тон в обращении к дама, которые могли их убить – и часто убивали – за дерзость.