– Гласный, в этой песне каждое слово – правда, – ответила Лиша. – Все, чем она грозит.

Рожер проснулся наутро от легкого покачивания пуховой перины – это Аманвах и Сиквах соскользнули на пол. Они постарались не разбудить его, но после многих ночевок среди опытных карманников гильдии жонглеров он научился спать чутко.

Он задышал ровно и притворился, будто поерзал во сне, хотя в действительности улучшил обзор, а женщины зажгли масляные лампы и приступили к утреннему ритуалу. Еще не рассвело, и Рожер мог проспать целый час до подъема и отхода каравана, но есть занятия поинтереснее сна.

Например, наблюдать за упражнениями жен.

Аманвах и Сиквах облачились лишь в прозрачные шаровары и лифы, одежда эта оставила мало места для фантазии, когда обе принялись отрабатывать шарусак. Плоть Рожера напряглась, и он шевельнулся под одеялом, чтобы чуток потешить ее, подавил сладкий стон и подумал, как ему повезло.

Когда дело касалось его возбуждения, у женщин неизменно просыпалось шестое чувство. Они резко повернулись, и Рожер не успел смежить веки. Жены мгновенно прекратили упражняться и устремились к нему.

– Нет-нет, – возразил Рожер. – Пожалуйста, не мешайте. Мне приятно смотреть.

Сиквах взглянула на Аманвах, та пожала плечами, и женщины вернулись к своему занятию.

– Ваш шарусак совсем не похож на то, чему Каваль учит Гареда и Уонду, – заметил Рожер.

– Шарусак у шарумов – это волчий вой на луну, – фыркнула Аманвах. – Даже у дама он не лучше пения сверчка. А это, – показала она серию поз, – музыка!

Рожер вызвал в памяти образ Дарси Лесоруб, малопривлекательной травницы из Лощины Избавителя. Он мысленно раздевал ее, пока не прошло возбуждение, после чего встал с постели и подступил к Аманвах, имитируя ее движения.

Это оказалось на удивление трудно даже для него, привычного к сцене. Рожер умел ходить на руках и кувыркаться; он знал все танцы, от королевских бальных до сельской кадрили, но шарукины требовали напряжения мышц, о существовании которых он даже не подозревал, и заставляли балансировать усерднее, чем при игре на скрипке, стоя на шаре.

– Очень неплохо, муж! – рассмеялась Сиквах.

– Не лги мне, дживах, – отозвался Рожер и ухмыльнулся, подчеркнув, что лишь дразнится. – Я-то знаю, что получилось кошмарно.

– Сиквах не лжет, – возразила Аманвах и поправила его стойку. – Ты стоишь правильно, только центр находится неизвестно где.

– Мой центр?

– Представь себе пальму, которая качается на ветру, – велела Аманвах. – Ты гнешься, но не ломаешься.

– Я бы рад, – ответил Рожер, – но в жизни не видел пальмы. С тем же успехом предложи мне представить себя волшебным горшочком.