В песне был сольный фрагмент, но Кендалл не перестала играть, даже когда остальные смолкли. Ее игра значительно улучшилась с прошлого раза, и она ухмыльнулась Рожеру.

Оба не привыкли отступать перед музыкальным вызовом, и соло превратилось в поединок – каждый брал все более сложные созвучия, и Кендалл держала темп, пока Рожер со смехом не предоставил ей доиграть последний раунд, после чего перешел к следующему куплету. Едва отзвучала финальная нота, публика воздела руки и загалдела. Многие утирали слезы.

Краем глаза он заметил цветное пятно, повернулся и увидел Аманвах и Сиквах: свою дживах ка – в ярко-красном и оранжевом шелках, а дживах сен – в голубом и зеленом. Наряды украшали меченые драгоценности, и обе надели меченые колье.

Под ошарашенными взглядами зрителей они поднялись на сцену. Разрезы были скромнее, чем те, что они позволяли себе в опочивальне, но все равно обнажали намного больше кожи, чем решилась бы на людях любая красийка, даже дама’тинг. Вид они являли скандальный даже по северным меркам.

Аманвах с поклоном вручила Рожеру подбородник.

– Благодарю тебя, дживах ка, – улыбнулся он и прикрепил его к основанию скрипки.

Затем повернулся к толпе:

– Во время путешествия я выучил новую песню. Мне пришлось перевести ее на тесийский и кое-что изменить, но в ней поется о вещах, которые важны для всех нас, и мне кажется, что меченой чете будет приятно ее услышать. – Он кивнул Арлену. – Надеюсь, вам понравится.

И завел «Песнь о Лунном Ущербе». Здесь колебаний не возникло, и Аманвах с Сиквах тягуче ее подхватили. Метки усиливали, а раковина направляла звук, и песня потрясла толпу своей силой.

Другие исполнители не вступали, боялись присоединиться, лишь напряженно вслушивались. Жители Лощины внимали с расширенными глазами.

Когда песня кончилась, повисло гробовое молчание. Рожер взглянул на Арлена и поднял бровь. Тот стоял более чем в сотне ярдов, но Рожер не усомнился, что он заметил. Арлен кивнул и громко зааплодировал. Вскоре уже, топоча и гикая, рукоплескала вся толпа.

– А теперь, – призвал Рожер с улыбкой, – давайте-ка заткнемся и спляшем!

Он жахнул очередную кадриль, а остальные оркестранты лихорадочно настроили инструменты и подхватили.

Лиша могла не стоять в очереди. Она – госпожа Лощины, и эти люди оставались ее детьми. Пойди она прямо к молодоженам, никто не заступит ей путь. Какое там – уберутся с дороги, едва узнают.

Но Лиша никуда не спешила, довольная возможностью привести в порядок мысли. Следила за Арленом и Ренной и нервно сплетала цветы. Новобрачная широко улыбалась с благодарностью на устах и в глазах, а жители Лощины все подходили засвидетельствовать почтение.