– Скрепляют брак, – уточнил Рожер и глянул на жен – не оскорбились ли?

Но Аманвах и Сиквах, похоже, пришли в восторг. Они охотно влились в процессию и трижды обогнули Кладбище Подземников, после чего подступили к шатру. Арлен чуть склонился, подался вперед с высокого насеста и принял в объятия Ренну. Они вошли в шатер, он поцеловал ее и задернул полог.

Аманвах испустила ликующий клич, десятикратно усиленный меченым колье. Сиквах с красийками подхватили, а остальные принялись галдеть, хлопать и топотать, греметь кастрюлями, сковородками и пивными бочонками, соударяться кружками и делать все, что можно, лишь бы устроить разноголосицу. Лиша снова запустила фейерверки.

Не участвовали в празднике только шарумы. Каваль свирепо смотрел на шатер, и Рожер встревожился – еще, чего доброго, подожжет.

Аманвах перехватила взгляд:

– Наставник, если ты не обучен вежливости, займись делом. Возьми своих людей и убей в честь этого союза семь алагай, по числу Небесных столпов.

Каваль раздосадованно поклонился:

– У нас нет копий, дама’тинг.

Брови Аманвах состроились домиком, и Рожер с Кавалем поняли, что ее терпение на исходе.

– Шарумы истребляли алагай без меченых копий более трехсот лет. Или боевые метки ослабили тебя? Ты утратил воинское мастерство?

Каваль опустился на колени и уткнулся в булыжники лбом:

– Прости меня, дама’тинг. Все будет сделано.

Он чуть ли не с облегчением подал знак своим воинам, и они покинули Кладбище Подземников.

«Все что угодно, только бы демонов поубивать», – подумал Рожер.

– Если они убьют семерых, мы прикончим семьдесят! – бросил Уонде Гаред. – Эй, лесорубы! За топоры! Сделаем Избавителю подарочек – костер из демонов, да такой, что увидит с Небес Создатель!

Аманвах проводила взглядом сорвавшихся в ночь лесорубов, вздохнула и взяла Рожера под руку.

– Прав мой отец, – проговорила она. – Ваш народ не так уж сильно отличается от нашего.

Уонда выполнила просьбу Лиши и принесла пузырек с янтарной жидкостью. Лиша не привыкла к крепким напиткам и знать не знала, что это такое, но питье обожгло горло и согрело тело, как кузи Аббана. Вскоре она погрузилась в уютный дурман и радовалась возбужденным лицам и ребятни, и взрослых, которые одинаково восторгались ее фейерверками.

Но когда Арлена и новоиспеченную невесту трижды пронесли вокруг шумного кладбища и доставили к шатру, ей показалось, что ее же дети высмеивают ее. Про их шашни с Арленом Тюком знали все. О них судачил весь город.