Джардир посуровел. Гордость за дочь возлюбленной сестры Аймисандры была неимоверна. Он считал ее воином не хуже, чем завены-мужчины, но на самом деле она значительно превзошла как их, так и родного отца. Следить за ее грациозными и точными движениями – такими уверенными и собранными – все равно что читать поэму.

Но, несмотря на всю гордость Джардира, неподчинение его воли и выход в ночь – неприемлемы. Здесь, ясно, не обошлось без Инэверы, но столь открыто игнорировать его приказы он не позволит даже Дамаджах. Ему придется превратить Ашию в наглядный пример, и несчастная окажется между молотом и наковальней.

Он больно схватил ее за руку, когда она добежала, и простер защитное действие Короны ровно настолько, чтобы окутать ее, но – он на это надеялся – не насторожить князей алагай, которые и сейчас выискивали его глазами трутней.

– Девочка, ты ослушалась моего приказа – нарываешься и молишь сорвать с тебя новенькие черные одежды?

– Прости меня, дядя. – Ашия упала на колено и обнажила шею. – Дамаджах приказала мне сообщить, что алагай выжигают в посевах великие метки и создают сеть.

По спине Джардира пробежал озноб при виде сгущающейся вдали магии. Он понял, зачем алагай сеть. Демоны сооружают метки, чтобы отгонять людей. Если им удастся окружить Дар Эверама кольцом, они убьют всех в городе. От этого Трон черепов не защитит.

– Что-нибудь еще передает? – спросил он.

– Нет, – ответила Ашия. – Но когда мой достопочтенный муж сказал, что единственный способ остановить их – спалить урожай, Дамаджах предположила, что возможен и другой выход.

Джардир кивнул. Как мог он забыть слова, которые обдумывал денно и нощно после предсказания Инэверы?

«Избавитель должен выступить в ночь один и атаковать центр паутины, а если нет, мы все погибнем, когда придут Алагай Ка и его князьки».

Он посмотрел на племянницу. Она взяла и доложила, что жена и сын тоже ослушались его воли, но теперь это не важно.

– Передай Дамаджах, что я понимаю и пойду путем, приуготовленным мне Эверамом. – Ашия поклонилась и собралась отбыть, но он снова поймал ее за руку. – Я горжусь тобой, племянница.

Аура Ашии, до сей поры вымуштрованная и невозмутимая, расцвела теплом. Джардир привлек племянницу к себе, потом отстранил и заглянул в глаза:

– Помни, мне придется тебя наказать за непослушание.

Тепла в ее ауре ничуть не убавилось, когда она поклонилась в последний раз и повернулась, готовая возвратиться в ночь. И только тогда ее отрешенность восстановилась, как плащ, который Ашия набросила перед уходом в бой.

Джардир разделся до белого бидо, обнажил меченую плоть. В придачу к этому на нем остались только простые сандалии, Корона и плащ Лиши. В руках не было ничего, кроме Копья Каджи.