Джардир встряхнул головой. «Домин шарум». Буквально это означало «два воина», и речь шла о суде посредством поединка, как предписано в Эведжахе на основании правил, согласованных между Каджи и его вероломным братом перед смертельной схваткой.
– Осеннее равноденствие, – проговорил Аббан. – За месяц до вторжения в Лактон. Он словно знал.
Джардир болезненно улыбнулся:
– Мой аджин’пал не дурак и хорошо изучил наши традиции. Но, рассуждая об Эвераме и Небесах, в душе не верит их истине. – Он покачал головой. – Называет себя «потерпевшей стороной». Словно возвращение того, что он украл из гробницы моего предка, есть обычный грабеж.
Этот вопрос терзал его годами.
– Прав ли он?
Аббан пожал плечами:
– Кто может знать? Я поступал с людьми хуже и даже солгал Пар’чину ради собственной выгоды. И тем не менее любил его. Он был предельно верен. Рядом с ним я испытывал…
– Что? – спросил Джардир.
Оба они знали этого человека хорошо, но очень по-разному.
– То же самое, что рядом с тобой, когда мы были юны и учились в шарадже, – ответил Аббан. – Он не замедлил бы оградить меня от беды, как и поступил, когда ты много лет назад призвал нас к Трону копий. С ним я чувствовал себя в безопасности.
Джардир кивнул. Оказывается, не так уж по-разному.
– А теперь?
Аура Аббана стала нечитаемой, он вздохнул, извлек из жилетного кармана глиняную бутылочку и вытащил пробку.
– Не смей… – начал Ахман.
Аббан перебил его, закатив глаза: