– Да-да, конечно, – проворчал Сэм. – Только нам пришлось взять это все на себя, чтобы смертные не узнали об их сущностях. И вообще это весьма неблагодарное дело – искать оправдание тем, кто и без тебя прекрасно справляется.

– Чего вам надо? – Подойдя к Стражам, Софи выпалила вопрос намного более грубым тоном, чем хотела. – Не могли найти время получше?

Леонард вопросительно изогнул брови.

– Мы пришли попрощаться, – сказал он. Стражи удивленно переглянулись. Похоже, он не сообщил им, для чего привел их сюда на самом деле.

Софи подозрительно сощурилась, глядя на Стража и пытаясь отыскать подвох.

– Спасибо, София, – продолжил Леонард, и его слова звучали сейчас на удивление искреннее.

– Это что, какая-то шутка? – спросила она, не веря услышанному. Как так? Сам О-Великий-и-Грозный-Леонард снизошел до того, чтоб поблагодарить ее? Страж, который бесился от одного только ее вида и был готов растерзать ее лишь потому, что она та, кем является.

– Нет, – улыбнулся Леонард, отбрасывая за плечи свою длинную огненно-рыжую косу. – Ты исполнила свой долг и при этом не только защитила Третьи Врата и Часовой поток от лап демонов и предателей, но и сожгла их всех дотла. Так что… Мы не увидимся больше до конца твоих земных дней. Считай это моим подарком для вас троих. Прощай, София Бенсон!

Произнеся это, Страж согнулся в легком поклоне, и его примеру тут же последовали братья, даже Сэмаэль, наткнувшись на грозный взгляд Димитрия.

– А… – Охотница растерянно открыла рот, но голос Леонарда прозвучал быстрее, чем она успела спросить:

– Иди, пока я не передумал!

Не желая искушать судьбу, Софи повиновалась и, отсалютовав Стражам, поспешила назад.

– А как же твое «С тобой может остаться лишь один. Второй умрет»? – разочарованно протянул Сэмаэль, который, видимо, ожидал увидеть душераздирающую драму.

– Я кое-что понял, – вздохнул Леонард, провожая девушку взглядом. – Я был слеп, требуя повиновения от тех, кто был создан для того, чтобы я повиновался им. Одна жизнь… Разве это так много? Они все трое, без раздумий, пожертвовали собой у Врат, но выжили. И я не вправе отобрать у них то, что они заслужили.

– И больше никаких Абсолютных Элементов? – спросил Хоул, одной рукой ободряюще похлопав Леонарда по плечу, а другой доставая из внутреннего кармана пальто Кисть. Казалось, что она была соткана из самого воздуха и лунного света, вызывая удивление и благоговейный трепет.

– Нет… Больше никогда. – Страж устало покосился на брата.

Хоул, глядя на Кисть, произнес Букву Сотворения, скрытую в этом маленьком и хрупком предмете. Это слово было похоже одновременно и на прикосновения мягкого шелка, и на тепло солнечных лучей, и на неприметный ветерок от взмаха крыльев бабочки. В нем соединилось все, что могло бы напоминать о любом сотворении: крик ребенка, вздох страсти, скрип пера, треск натянутого на мольберт полотна, запах только появившихся из-под снега травинок, стук молотка и аромат свежей выпечки. Та к могут говорить лишь Небеса.