— Не то, и не другое. Тебя не учили в детстве, что лазать по чужим вещам нехорошо?

— Я задал вопрос! — взвизгнул парень, когда пленник начал уверенно подниматься.

Пистолет упёрся в лоб, но это не остановило Артёма, он продолжал давить на ПМ, приближая свою смерть.

— Скажи, ты когда-нибудь, убивал человека? — Грачёв уже поднялся в положение, сидя, — Ты хоть раз пользовался оружием по назначению? Стрелял в человека?

Садко замялся, податливо отходил по мере движения разведчика.

— Ты не сможешь убить. Да, поверь, я тебя прекрасно понимаю, у нас много общего, мы очень похожи. Ты не выстрелишь.

— Нет. Не двигайся! Стой! Я кому говорю. Я не такой как ты!

— А какой я? — Артём уже поднялся на ноги, и Паше стало совсем не по себе, его рука с пистолетом дрожала.

— Я не убийца!

— Да, ты не убийца, потому и не выстрелишь!

Движение разведчика было таким молниеносным, таким неуловимым, что Садко, конечно же, не заметил этого. За долю секунды Артём перехватил ПМ из руки доставщика, постаравшись при этом не сломать ему палец. Ошеломлённый водитель попятился, и, споткнувшись о тесемку, упал на пятую точку. Артём демонстративно извлёк магазин из пистолета, и отшвырнул его в сторону, передёрнул затвор, и пуля выпала из ствола, и только после этого, он кинул разряженного Макарова к ногам его владельца.

— Я не убийца, друг мой. Если тебя что-то интересует, то просто спроси, не стоит направлять на меня оружие, — сосредоточенное каменное лицо диверсанта сменилось мягкой и внушающей доверие маской.

— Хорошо… Прости…

— Оттуда у меня этот паспорт? — Артём подобрал с травы документы, — Я же диверсант, да-да, грозный и беспощадный, который убивает всех свидетелей.

Паша улыбнулся, он уже понял, что «посылка» не представляет опасности.

— Ты не похож на диверсанта, — он медленно поднялся, и подобрал своё оружие.

— Да? Жаль, — на минуту разведчик сделал искренне расстроенное лицо, а потом, улыбнувшись, подмигнул курьеру, — На самом деле я еду с фронта, я же военный. Кстати, капитан Артём Грачёв, рад представится. А это документы моего боевого товарища, — состроив печальное выражение лица, вот-вот заплачет, диверсант продолжил, — Он погиб. Геройски защищая отступление командования из ставки в Подмосковье.

— А, точно, я слышал, что там наших теснят жуть!

— Во-во, бомбардировки, пальба, кошмар. Бедный Егор. Пусть земля ему будет пухом.

Подозрительный взор Паши сменился заинтересованным восторгом.