И тут Артём выскочил из-за укрытия, не тратя времени на перезарядку, он выхватил револьвер, и взвёл курок. Больше ждать нельзя, сейчас Леонид отличная мишень, и по приказу усатого, пленника прикончат. Из-за колонны вышел раненый охранник, поднял над лежащим Леонидом пистолет, и заметил Артёма. Но, слишком поздно, крупнокалиберная пуля «Питона» отшвырнула худого Красного. И вот, Грачёв уже кинулся на помощь другу, считая, что беда миновала, как вдруг бездыханный, на вид, медик, схватил пистолет и приставил к голове пленного. Разведчик вскинул револьвер, и выстрелил, но за доли секунды его руку оттолкнули. Пуля выбила кусок бетона из стены. Диверсант повернулся к нападающему, и получил по голове чем-то тяжёлым. Тело сразу обмякло, револьвер податливо вылетел из ладони. Перед глазами застыла мерзкая усатая рожа, ненавистно оскалившаяся. Главарь ударил снова по лицу, и Артём рухнул на землю. Раздался выстрел. Сердце остановилось, это стрелял док, и стрелял в Леонида. Неужели… Нет-нет! Не может быть, что это всё зря! Грачёв повернул голову к пленнику, что бы убедиться в худших опасениях, но тяжёлый ботинок ударил в нос. В глазах вспыхнули круги, голова закружилась. Резкая боль пронзила живот, это главарь решил попинать слабую жертву. В этот момент, скорчившийся от боли Артём пожалел, что не захватил с собой Наган. Сейчас бы лежал он заряженный в кармане, и был бы последней надеждой. Усач уселся на несопротивляющегося Артёма, взял того за шиворот, занёс кулак для удара. Самодовольная наглая рожа, блестящий кастет — то, что успел заметить разведчик, до того, как удар пришёлся по скуле.

И тут произошло то, чего поверженный диверсант не мог ожидать. Второй выстрел разразился, словно гром среди ясного неба. Удары перестали обрушиваться на лицо, и жилистая рука отпустила ворот куртки. Усач свалился с разведчика, закричал не своим голосом, схватившись на простреленное плечо. Артём с трудом открыл глаза, и увидел Леонида, который стоял на одном колене, правой рукой держал пистолет медика, левой опирался на колонну. Один выстрел, это всё, на что хватило сил раненого и обессиленного побоями пленника. Грачёв поднялся, пошатываясь, подошёл к Заболодскому, посмотрел на тело в белом халате с неестественно вывернутой головой. Закину руку сослуживца себе за шею, Артем, молча, потащил его к выходу.

— Прошу, пожалуйста! Пощадите! Эй! Я не хотел вам вреда! Нет! Прошу! — заверещал раненый усач, отползая от надвигающегося на него разведчика.

Артём подобрал свой револьвер, взвёл курок, заставив главаря рассыпаться в новом потоке извинений. Замолчал усатый изувер, только тогда, когда холодное дуло «Питона» упёрлось ему в лоб. Окровавленное лицо человека, которого он минуту назад бил, не подавало надежд на спасение. Артём выстрелил. Затылок Красному разнесло в клочья, и кровавые брызги украсили одежду Артёма, его револьвер и лицо.