Дэмпси вновь замолчал, переваривая сказанное директором ЦРУ. Время действительно поджимало и цель собравшихся у него в кабинете была лишь в получении от него разрешения. Черт, подумал он, почему, когда долго готовишься к чему-то по-настоящему важному, то в крайний момент кажется, что остается так мало времени? Впрочем, у него имелась причина для сомнения и настала пора озвучить ее.

— Мне все не дают покоя ваши слова об этом источнике, Фантоме. Господи, да кто вообще придумал ему такую кличку? — Дэмпси усмехнулся, надеясь вызвать у остальных такую же реакцию при упоминании кодового имени агента, но лишь дал почувствовать присутствующим собственную нерешительность. Все, даже советник Джонс, который, как казалось большинству журналистам и обозревателям, не мог самостоятельно пойти в туалет без указания президента, даже он заметил колебания своего шефа. Дэмпси понимал, что приказ о начале операции может стать для него точкой невозврата и инстинктивно хотел оттянуть момент принятия столь непростого решения. Все это Рид прочел по лицу президента, хотя нечто подобное предполагал в самом начале, когда умело вложил ему в голову идею такой операции. Теперь Дэмпси искал любую возможность отложить ее начало с призрачной надеждой на некое событие, способное заставить его отменить все то, ради чего в Овальном кабинете собрались высокопоставленные лица.

— Что скажете вы, Дуглас? — обратился он к министру обороны, словно хотел услышать от него аргумент, который позволит сказать «нет», но слова старого десантника, два года отслужившего во Вьетнаме, не оставили камня на камне от его надежд.

— Сэр, я не припомню настолько серьезной работы, проделанной нами за последние годы. Доверьтесь нам, наши парни отлично знают свою работу.

Переведя взгляд с министра на остальных, Дэмпси понимал, что хотел услышать нечто совсем иное, например, о проблемах с аномальной активностью Зоны, о заверениях в низкой эффективности всей затеи, преждевременном Выбросе, да что угодно, лишь бы не бравые слова о грядущем успехе. С другой стороны, если доклады, которые ему готовили Паттерсон и Рид, хотя бы наполовину соответствовали действительности, то риск и в самом деле оправдан. Именно в этот момент, президент Роберт Джозеф Демпси должен был сделать самый важный выбор в своей жизни. Даже важнее того дня, когда он со своей женой — тогда еще только будущей Первой Леди — в семейном кругу обсудил с ней свое решение идти в политику и баллотироваться на пост губернатора от Республиканской партии. Как же он тогда заблуждался, что тяжелейшим станет лишь первый шаг, а дальше он приспособится и станет легче. Если с первым он оказался прав, то со вторым однозначно нет. Легче не стало, а вес и последствия принимаемых им решений приобретали глобальный масштаб, подлинно оценить который способен только человек, оказавшийся на самом верху политического Олимпа. Мог ли он тогда себе представить, что когда-нибудь появится возможность сделать нечто такое, что позволит ему обращаться к самому себе исключительно на «Вы»?