– Кажись, все… никого не осталось… – а следом негромко объявил: – Бегом за мной к вертолету, пока у нас самих еще остались шансы!

Я взял дочь за руку, и вместе с Айсом понеслись за Марком.

Допив остатки минералки, я поставил стакан на журнальный стол, забрал полупустую пачку сигарет, поднялся с кресла и стал блуждать по гостиной, время от времени вздыхая и поглядывая на окно. Смеркалось. Отыграв на прощание оранжево-алыми лучами, солнце вскоре скрылось за домами и ушло на покой. Не собиралось гаснуть только рубиновое небо – оно расставалось с пестрым нарядом очень неохотно, словно до самого последнего момента желало блистать, невзирая на темноту. Но потом постепенно выцветало, меркло, наливалось чернилами и делалось сплошь черным и непривлекательным, переставая радовать собой. А через какое-то время и все вокруг погрузилось в пока еще теплые, неосенние сумерки и затихало, готовясь ко сну, чтобы поскорее встретить новый день. Так продолжалось, наверно, несколько минут и хорошо слышалось то, как проносятся вдалеке машины и шумят пышные кроны, пока, наконец, на улице не загорелись уличные фонари и в домах не зажглись огни, прогоняя прочь плотную темень.

«Где же ты, Бетти… – волнительно подумал я, – поздно ведь уже».

Закурил и выглянул в окно. По неширокому тротуару прогуливалась лишь подвыпившая компания молодых людей, а дочери по-прежнему не видно.