Лицо Уитли, разумеется, оставалось неподвижным, оно застыло навсегда, вырезанное искусным мастером. Но все же в этот момент произошло маленькое чудо. По небу пробежали облака, отбросили свои тени на лицо леди-медведицы, и Дрю показалось, что лицо Уитли на мгновение ожило, что она улыбнулась ему, заставив его сердце остановиться в груди.

– Удивительная игра теней на ее лице, не правда ли? – раздался рядом с Дрю знакомый голос. – Впрочем, она всегда была озорной девчонкой, мастерицей на всякие штуки.

Дрю повернул голову и посмотрел на прислонившегося к скульптуре цыгана по имени Южник. Он был без рубашки, широкая грудь покрыта капельками пота и древесными стружками. На бедрах Южника висел пояс со столярными инструментами. Скульптура Уитли оказалась работой этого гиганта.

– Да, была, – согласился Дрю, пораженный искусством мастера. – Эта скульптура… Невероятно. У меня просто нет слов.

– Не стоит искать слова благодарности, Дрю. Лучше знаешь что, парень… – он подошел к юноше, обнял его за плечи. – Живи. Ради меня и ради ее памяти. Живи. Не погружайся в отчаяние, ожидая встречи с ней. Ей бы этого не хотелось, правда. Живи полной жизнью.

Дрю в ответ тоже обнял Южника – одной своей здоровой рукой, и второй, с Белым кулаком Айсгардена. Кивнул. Солнце снова ярко сияло у них над головой. Дрю еще раз взглянул на Уитли, поцеловал кончики ее пальцев, погладил ее губы и молча отправился в дальнейший путь.

Дрю уже провел в Брекенхольме целых девять недель, и за все это время не было дня, чтобы он не навестил в Гарнизонном дереве их гостя – или все-таки пленника? Вот и сейчас Дрю сделал солидный крюк по городу и подошел к громадному, мрачноватому на вид, узловатому черному дереву, тянувшему к небу свои голые, похожие на пальцы скелета ветви. В том, что именно внутри этого дерева располагалась городская тюрьма Брекенхольма, присутствовал своеобразный юмор, не укрывшийся от Дрю. Солдаты из Городской Стражи отсалютовали Дрю, когда он вошел внутрь, держа выправку, достойную капитана Лесной Стражи. Заметим, что этот чин Дрю принял неохотно, хотя он вполне соответствовал тому уважению, которое оказывали ему солдаты. «Когда-то и я здесь сидел», – вспомнил Дрю, взбираясь вверх по громадной винтовой лестнице и проходя по дороге мимо камеры, в которую его посадили, когда он впервые оказался в Брекенхольме.

Поднимаясь по ступеням, Дрю думал и о своих друзьях. Интересно, как там они сейчас? Табу, Криг и Бегемот уплыли домой, в Баст, вместе с Тиасом. К сожалению, впереди их ждала новая война, начавшаяся из-за раздора, возникшего между основными ветвями лордов-котов. Причиной раздора стал вопрос о том, кто будет дальше управлять Континентом джунглей. Явное преимущество пока что имели Тигры, к которым примыкало большинство свободного населения Баста. Дрю мысленно желал удачи своим друзьям и надеялся, что они все когда-нибудь еще встретятся. Опал исчезла, о ней не было ни слуху ни духу, неизвестной оставалась и дальнейшая судьба Джоджо. Разгромленные и попавшие в плен бастийские верлорды, в том числе граф Коста и «львята» Лекс и Люк, были выпущены на свободу и отправлены домой. Дрю хотелось надеяться, что эта амнистия хотя бы немного смягчит нрав Пантер и Львов, научит их чему-то, но надежд на это, скажем прямо, было маловато.