– Я уезжаю на несколько дней. В Дайрвудском лесу случилось чрезвычайное происшествие.

– Происшествие? – переспросил Гектор. – Звучит серьезно.

– Вполне может быть, что это в самом деле очень серьезно.

– Хочешь, я поеду с тобой?

– Боюсь, что пока рано говорить об этом, Гектор, – неловко улыбнулся Дрю.

– Понимаю, – медленно кивнул лорд-кабан. – Ты мне еще не доверяешь.

– Возможно, – пожал плечами Дрю. – Но лучше скажи, а сам-то ты себе доверяешь? Можешь быть уверен, что Винсент ушел, чтобы больше никогда не вернуться?

Гектор поднял левую руку – она была отрублена по самый локоть – и, не отвечая, уставился на нее, глубоко погрузившись в свои мысли. «Наверняка вспоминает то, что происходило на вершине Костяной башни Айсгардена той роковой ночью», – подумал Дрю. Вервольф поднялся тогда на башню, намереваясь навсегда остановить двух злодеев, две заблудшие души – Лукаса и Черную Руку. Лукаса он убил, а вот когда очередь дошла до магистра, заколебался. Перед ним на каменной площадке лежал не некромант, не убийца, не жуткий черный маг – из гниющего, изуродованного тела до Дрю донесся знакомый, родной голос Гектора. И Волк моментально принял решение. Мучивший Гектора, владевший его телом бес таился в высохшей, почерневшей, живущей своей собственной жизнью руке. Клинок Мунбренд опустился, отсек черную руку, и она улетела за край башни, моментально исчезла в ночи.

А потом лорды-ястребы на своих крыльях унесли их всех с башни за стены Айсгардена, туда, где они оказались недосягаемыми для заполонивших город оживших мертвецов с горящими голубым огнем глазами.

– Винсент, может, и исчез, но шрамы останутся навсегда, – сказал Гектор, глядя на свою укоротившуюся руку.

– Нам всем пришлось заплатить, – заметил Дрю. – В ту ночь никто не покинул Айсгарден целым и невредимым.

Когда в военный лагерь привезли Гектора, его передали в руки Дочерей Айсгардена. И Трента тоже вместе с ним. Так что одни магистры Белого Медведя очищали и зашивали культю Гектора, а другие взялись за околдованного Рыцаря Волка. Брат Дрю оставался под присмотром магистров до сих пор, и, если честно, вервольф сомневался в том, что Трент когда-нибудь сумеет полностью излечиться. Впрочем, как и все, они вряд ли залижут когда-нибудь до конца свои раны – телесные и душевные.

– Сколько времени я здесь нахожусь, Дрю? – спросил Гектор, глядя на своего друга. – Неделю, месяц? Год?

– Тебе плохо здесь, Гектор? Разве тебе не нравится эта комната? Я набил ее книгами, привезенными из твоих библиотек. Мне хотелось, чтобы ты чувствовал здесь себя как дома.