Ноффе из глубины трюма шаттла наблюдал, как рабочие загружают тщательно упакованные прототипы, новые взрывчатые смеси и сбиватели сердечного ритма, способные вывести из строя целую армию варваров. Администратор отмечал каждый загруженный ящик; в манифест он включил заметки, объясняющие особенности каждой новой доставки. Директор Венпорт всегда требовал отчетов.

Изучая ящик с первой сотней механических «сверчков» доктора Вестфера, Ноффе заметил на дне ящика повреждение – узкую щель, которую… расширили? Он увидел, как в тени трюма мелькнула и исчезла между ящиками маленькая тень. За ней пробежали еще три. Прищурившись, он наклонился, увидел движение – и понял, что это такое.

Он крикнул рабочим в трюме:

– Сбежало несколько механических «сверчков» доктора Вестфера! Надо их поймать.

И услышал крик на другой стороне ангара:

– Под шаттлом протекает горючее, шланг порван. Немедленно ремонтников!

Ноффе посмотрел в тень, в которой исчезли «сверчки».

– Протекает горючее? – Он принялся торопливо спускаться по рампе. – Если там горючее, нужно…

Крошечное насекомое-робот метнулось в лужицу легковоспламеняющегося горючего. Ноффе с ужасом смотрел, как сверчок в соответствии со своей программой начинает тереть задние лапки одну о другую, трет, трет, трет – пока не возникла искра.

Эта искра стала огненной стеной, поглотившей Ноффе и отбросившей его назад.

Когда под куполом госпиталя Птолемей увидел обожженного Ноффе, чье тело из-за обугленных ран походило на плохо прожаренное мясо, он не мог не вспомнить сгоревшего заживо доктора Эльчана.

Ноффе продолжал цепляться за жизнь – по крайней мере, пока.

Гости-врачи школы Сукк лихорадочно работали, используя всю свою технику, – накачивали больного жидкостями, соединяли с поддерживающими жизнь аппаратами. Хотя его с помощью различных средств погрузили в искусственную кому, Ноффе дергался от боли.

Птолемей оставался в госпитале, но ничем не мог помочь врачам. Он был ученым и инженером, но не врачом. Опять он почувствовал свою беспомощность! Даже со всеми своими грандиозными достижениями вроде ходячих, которых он создал, Птолемей не мог помочь еще одному другу, когда тот отчаянно нуждался в помощи.

Охваченный переживаниями, он коснулся Ноффе – и обожженный человек, хоть и в коме, вздрогнул от боли.

– Мы едва ли можем ему помочь, – сказал один из врачей.

Но Птолемей обдумывал возможности. До сих пор он не решался сделать последний шаг, но теперь у него не оставалось выхода.

Он закашлялся – у него болели легкие. Неглубоко дыша, он справился с приступом и снова смог говорить. Посмотрел на страдающего друга.