Птолемей повернул своего ходячего и двинулся назад к блестящим куполам, передвигая ноги в правильной последовательности. Возле лаборатории сооружали корпус новой посадочной камеры – предыдущую уничтожил взрыв, едва не убивший Ноффе. Группа кимеков, которым не мешала ядовитая атмосфера, работала, добиваясь значительного прогресса. Через несколько дней они полностью восстановят купол, и космическая транспортировка возобновится. Тогда врачи школы Сукк смогут вернуться на Колхар.

Следовало действовать быстро.

– Я устал от своего несовершенства, – сказал он. – Я слишком много потерял из-за хрупкости человеческого тела и краткости человеческой жизни. Я хочу присоединиться к вам, Ноффе, хочу принять участие в предстоящей битве… и остаться в живых, чтобы узнать, чем все кончится.

Из передатчика донесся необычный звук, и Птолемей понял, что Ноффе учится мысленно смеяться.

– Мы будем там вместе.

Птолемей пошел быстрее и вскоре добрался до шлюза купола. Ноффе решил остаться снаружи, сказав, что хочет продолжить исследования.

– Я могу нанести на карту части Денали, которые никогда не видел человеческими глазами, хотя я здесь администратор уже несколько лет.

С помощью ручного управления Птолемей провел свое массивное тело в дверь и закрыл за собой шлюз. После того как сменили воздух, он выбрался из корпуса, и на него снова напал кашель. У него не осталось сомнений, их вытеснила решимость.

Он прошел в медицинский отсек, где врачи занимались техником, пострадавшим от небольшого химического ожога. Они как будто скучали. Птолемей представился и сказал:

– Вы попрактиковались, стали специалистами, и я хочу, чтобы вы провели еще одну хирургическую операцию.

Вначале врачи не поняли, о чем он просит, но он скрестил руки на своей узкой груди.

– Вы должны быть готовы к приему добровольцев, которые захотят стать кимеками. Таких будет много.

Теперь я понимаю, что такое сожаление, утрата и печаль. Эти концепции – эмоции – раньше были мне недоступны, особенно чувство любви. Теперь я могу поместить их в общий мыслительный каркас. И этим достижением я во многом обязан Гилберту Альбансу.

Робот анализировал весь срок своего существования, столетия истории Синхронизированной империи, и то, как он стал уникальным среди мыслящих машин, превратился в подлинную противоположность самоуверенного Омниуса. Эразм никогда не прекращал попытки понять… все. Он хотел знать всю Вселенную, но особенно его интересовал человек, интересовало, что значит обладать человеческим сознанием, быть функционирующим Homo sapiens.