Она спустилась со ступенек надменная и монументальная, как памятник святой Ольге, что убила древлян, а потом сожгла их главный город вместе с населением.

Я продолжал улыбаться, хотя она смерила меня злым взглядом. Я все еще держал дверцу, другой рукой похлопал по сиденью, как приглашают болонку занять место рядом.

Она села, угрюмая и раздраженная, буркнула:

– Как залез? За проникновение в полицейскую машину можно припаять срок.

– Ой, – сказал я, – как страшно.

– Не страшно? – спросила она. – Тогда сейчас вызываю наряд…

– А я скажу им, – ответил я смиренно, – что ты сама дала мне код, а также все ключи от полицейского управления, где деньги лежат.

Она поморщилась.

– Свинья. А как сумел?

– Ты не закрыла дверь, – сообщил я.

Она фыркнула.

– Не ври. Она сама закрывается так, что не взломать.

– Да уж и не помню, – ответил я и посмотрел ей в глаза. – Ты чего такая злая? Палец прищемила?.. Или просто есть хочешь?

– Это ты хочешь, – сказала она обвиняюще. – Ничего найти не удалось. Какая-то хитрая тварь против нас играет. Тоже, наверное, доктор наук.

Я посмотрел на нее внимательно, вся кипит от злости, но вот так нечаянно и брякает то, что самое вероятное. Хотя в нашем Центре далеко не все доктора наук, обслуживающего персонала все же побольше, но изъятие двенадцати миллионов проведено просто ювелирно. На следующий день Геращенко уже начал бы тратить на закупку нового оборудования, у него целый список наготове, так что все сработано с умом и холодным расчетом.

– Давай в кафе, – посоветовал я. – Ты мне иногда кажешься почти нормальным человеком, а нормальные лучше думают, когда что-то едят. Лучше, когда едят хорошо и вкусно.

Она фыркнула.

– Снова есть? На ночь? Ты что, лигасперсом пользуешься?

– Так это ж для дела, – сказал я серьезным голосом. – Все ученые им теперь пользуются! Без него доктором наук стать труднее. А с ним и ты сможешь…

Она поморщилась, машина вроде сама по себе развернулась, а Ингрид только ткнула пальцем в экран навигатора.