Мельком глянул на слепые окна опустевшего домика на самой окраине села. Группа зачистки Ночного Дозора справилась на отлично – никаких следов магии не оставила. Ничего из принадлежавшего Матрене Воропаевой. Ничего, что напоминало бы о прежней хозяйке аккуратной избушки.

Обратно он шел в обход, задами, вдоль реки, мимо фермы и рыбацких сараев. Полный порядок был и там, однако Федор Кузьмич то и дело останавливался, чтобы посмотреть то на недавно образовавшуюся искристую наледь, то на зацепившееся за верхушку могучего кедра солнышко, то на холмы за рекой, где отчаянно и радостно, тонкими комариными голосами переговаривались бензопилы передвижного лесопункта.

Хорошая была минутка, добрая, и отвлекаться от нее не хотелось, но участкового ждали другие дела в милицейском кабинете. Да и не только в нем.

Жена хлопотала на кухне. Федор Кузьмич заранее предупредил ее, что и к обеду нынче следует накрыть пораньше, и в дорогу ему собрать снеди побольше. В прошлый раз Евгений Юрьевич так лихо все умял, что Денисову весь обратный путь пришлось урчать животом с голодухи. Непорядок!

Он постоял подле Людмилы, наблюдая, как шустро двигаются ее умелые руки, как справно выходят кулечки и сверточки и как успевает она промежду прочим еще и помешивать густой картофельный суп. Людмила, не привыкшая к мужскому вниманию в кухонных делах, смущалась и, косясь на мужа, гнала его в горницу. А ему было так хорошо здесь, так тепло и уютно возле жены, что выходить с кухоньки он наотрез отказывался.

– К Новому году надо бы игрушку мальцу купить, – раздумчиво проговорил он.

Людмила помолчала, размышляя, затем с непременной для серьезных разговоров медлительностью ответила:

– Игрушку рано, он все равно акромя погремушек ничего не признает. Мож, одежку какую лучше?

– Одежку – энто взрослым. У Катюхи шуба-то ее цела ли? Которую мы на шестнадцатилетие покупали? Мож, Катюхе шубу новую, Николаю куртку хорошую вельветовую, а пацану все-таки игрушку? Большую, с овцу ростом, м-м? Я в городе видал. Все память будет. А из одежки вырастет – и нету памяти. Что скажешь, мать?

– Скажу, не слишком ли ты разошелся, отец? Шу-уубу, ку-ууртку… Себе-то сапоги хотел купить – что не покупашь? Али на себя уж и потратить жалко?

– Подождут мои сапоги, – смутился отчего-то Федор Кузьмич. – Не ко времени они чичас мне. А про все другое подумай. Деньги на книжке есть, да ты и сама, чай, знаешь. Что я тебе тут рапортую? В общем, поимей в виду. С Витькой председательским я договорюсь, чтобы отвез тебя в райцентр, а ты съезди, приценись, м-м?