— Сокол, это отряд Дельта, ответьте, — Ерёмин принялся крутить ручки настройки. — Сокол, ответьте!

В ответ они не услышали ничего, кроме белого шума.

— Попробуй другую частоту, — Лена немного помрачнела.

Ерёмин переключил станцию на запасную частоту, предназначенную как раз для случаев, когда связаться по основной не удавалось. Но и на этой частоте тоже никто не ответил. С аналогичным результатом закончились попытки связаться с базой. Тогда он перепробовал все доступные частоты, но везде ответом было одно и то же равномерное шипение.

— Чёрт возьми, ну почему хоть раз нельзя обойтись без сюрпризов, — Никольская зло стукнула ни в чём не повинный щит. — Почему он не отвечает, он же должен был ждать доклада… — она отошла в сторону, и её слова стали неразборчивы.

— О ком это она? — понизив голос, поинтересовался Озимцев.

— Об отце, — Кузя скосил глаза на недовольно бурчащую себе под нос Никольскую.

— Отце?

— Её отец — полковник Романов, — вздохнул Кузя.

— Полковник? Подожди, а почему тогда у неё другая фамилия?

— Взяла девичью фамилию матери, когда её родители развелись.

— Тогда понятно, почему она так нервничает. Пойду, поговорю с ней, — Озимцев двинулся по направлению к Елене.

Поравнявшись с ней, он нежно взял её за руку.

— Любимая, я знаю, что ты переживаешь за своего отца, но я уверен, что с ним всё в порядке, — уверенно сказал Гена. — Скорее уж просто неполадки со связью.

— Хотелось бы верить, — Лена придвинулась ближе в Озимцеву, рядом с ним ей было спокойнее.

— Он крепкий мужик и сможет защитить себя, даже если… — Гена осёкся. Лене сейчас только про «даже если» думать не хватало.

— Как я хочу, чтобы всё это поскорее закончилось, мне надоела эта война, надоело терять близких мне людей, почти все мои друзья и родные погибли. После гибели мамы, он единственный, кто у меня остался, я не хочу потерять и его, — она судорожно вдохнула и всхлипнула. — Прости, я что-то расклеилась.

— Это не называется «расклеиться», ты его любишь. Вполне естественно волноваться за близких, — Гена провёл большим пальцем, стирая слёзы с её лица.

— Да, я люблю его… И я люблю тебя, знал бы ты, как сильно, — прошептала Лена и обняла Озимцева.

— Я тоже люблю тебя, солнце, — у Гены вдруг закололо в груди, он сильнее прижал к себе Лену. И гнал, гнал прочь мысли о разлуке. Он не хотел, чтобы Лена теряла любимых, не хотел терять её сам.